Сказки старого волшебника или самая звёздная ночь в году
Шрифт:
Но спустя несколько минут, переборов себя, юнец иначе всё увидел. Помимо особого видения музыки, Глеб обладал рациональным и ясным умом. Он прокрутил в голове весь диалог со стариком, и первоначальный диагноз отпал сам собой. Во-первых, Янус, определенно, точно знал о местонахождении Глеба, в то время, как матушка ни сном ни духом (как надеялся сам Глеб) знать не знала, где её сыночек и чем занят. Марта жила в слепой уверенности, что сынок также безоговорочно любит её, а потому никогда не стал бы врать или утаивать от неё что-то. Во-вторых, незнакомец знал его имя. Да, он мог от кого-то узнать о Глебе, но тут же напрашивался следующий пункт – в-третьих, – почему именно Глеб заинтересовал его, а не кто-то другой?
Но когда солнце зашло за черту горизонта, а в набухающем кобальтом поднебесье проступила первая горсть звёзд, он вдруг твердо решился на то, на что бы прежде не пошел. В конце концов, сказал себе Глеб: это по-мужски – принимать решения, не оглядываясь вечно на мать. Наверное, так и наступает взросление – неожиданно и скоропалительно.
На другом конце Гранамы, так и не дорисовав дракона, Рика вернулась домой и, как ей казалось, с позором. Да, ей не впервой было попадаться на «деле», как она именовала свои художества, которые на самом деле являли бунт против зашоренности и утрамбованности гранамского общества. Всё, что она могла себе позволить. Марика, настолько ценившая уединение и личное пространство, не стала бы открыто выступать в уличной толпе, но её вкладом в протест стал бы красочный плакат. Противостоять, не раскрывая рта, – её жизненный девиз. Сотрясение воздуха – напрасная трата энергии, а вот, огромный и пышущий огнем дракон – самое то. Так просто не уберешь, только, если закрасишь, но для этого, опять же, нужна энергия, трата которой будет злить. А это и есть конечный результат. Злить, дразнить, бесить.
Но тут её взбесили, её, Рику! И кто же? Какой-то старик в джинсах и шляпке. И ведь знал же, где она и чем занята. А это злило сильнее всего. Рика ничего не знала о том типе, а вот ему, судя по всему, было известно о ней предостаточно.
«Есть же типы. Суют носы, куда не надо и идут туда, куда не звали», – мрачно раздумывала девица по пути домой.
Настрой рисовать полностью пропал, а когда она обрывала свой очередной «шедевр» и вынужденно бросала его, наполовину выполнив, от этого её раздирало на части. От хмурого настроения не отвлек юную художницу даже жизнерадостный вопль Мины: сестрёнка всегда радостно встречала старшую сестру, бежала ей навстречу, светясь улыбкой обожания.
Но даже для злобы необходима энергия, а изрядное её количество Рика уже основательно растратила на дорогу через весь город. Когда же девица подкрепилась ужином, гнев отошел в тень, а его место заняло любопытство, благодаря которому в раннем детстве руки отыскали коробку с карандашами.
Псих или чудак? Если бы Янус желал её сдать властям, она бы давно уже находилась в другом и не столь приятном месте. Он что-то говорил о драконах, она уловила его знание, и это цепляло. И пугало. Рика лежала в кровати, а рука водила по огненным завиткам дракона, нанесенного ею не так давно на стену. Что же ему известно помимо того, что ей удалось отыскать в книгах?
Солнце село, закат вспыхнул золотом, а затем сумерки загустели до серо-синего желе. Ночь близилась. Вот и луна выкатилась старым серпом наверху. Звёзды в темнеющем небе расцветали, как огни в глазах её драконов. Когда оставался час до полуночи, а янтарный серп добрался до середины чернильного полотна, Рика вдруг резко поднялась с постели, поняв, что хочет идти. Через всю Гранаму, в темноту – чтобы узнать о том, что же знал старик. Тихонько проскользнув в коридор и выждав момент, она вышла за дверь.
Рика знать не знала, что в ту ночь не одна она проделывала подобную шалость. Ещё двое ребят втихаря ушли из дома, никого не предупредив и таясь, словно воры в ночи.
Где искать
Трое ребят с разных концов города стремительно приближались к точке, где их судьбам суждено было соединиться на одну ночь. И, разумеется, каждый уверился, что к ночному костру его призвали из-за важной особенности, уникальной избранности. И когда Влас, Глеб и Рика издалека различили огни и шум балагана, а подойдя вплотную к временному обиталищу цирка, вдохнули массу непривычных и ярких запахов, протиснулись сквозь толпу горожан и, миновав её, оставили за спиной жизнерадостный свет праздника, неприятно удивились, обнаружив за пустырем друг друга.
– Что-то забыли, неудачники? – насупилась девушка, и руки, удобно устроенные в карманах кофты, сжались в кулаки. – Вы вроде не из гуляк.
– Тебя забыли спросить, Рика-Кика, – откликнулся Влас таким снисходительным тоном, от которого кулаки мигом зачесались. – А ты из гуляк?
– Так, стоп! – решил внести ясность, в первую очередь для себя, Глеб. – Что вы здесь делаете так поздно?
– Оба-на! Маменькин сынок не в кроватке после отбоя! – прилетела тут же язва от нахальной девицы.
Они бы наговорили ещё много подобных гадостей друг другу: по иронии судьбы ребята учились в одной школе и в одном классе и, вопреки закону солидарности изгоев, избегали какого-либо общения друг с другом. Неприязнь, сохранявшаяся годами между этой троицей, питалась их неудачами и обоюдным отторжением более удачливых сверстников. А кому приятно видеть собственные промахи в лице такого же бедолаги? Власа отталкивало высокомерие, Рику – отчуждение, а Глеба – страх увязнуть ещё глубже в топи презрения. Хотя, куда уж глубже? Никто из них не верил в силу единства, полагая, что в одиночку легче покорить мир.
И вот они стояли в темноте, на окраине города, и кидались обидными словами, теми, которыми их каждый день одаривало юное общество Гранамы. И казалось, конца тому не видно, ведь подспудно каждый догадывался о цели другого, а это в корне рушило заблуждение об избранности.
Но тут, посреди кромешной ночи, в которой и были только луна да звёзды, вспыхнул огонёк, одновременно далекий и близкий. Янтарь его всполоха разрастался, и вот впереди уже бушевал большой костёр – маяк для трёх золотистых звёздочек. Не сговариваясь и вмиг прекратив перепалку, ребята двинулись к светочу, решив предоставить старику все разъяснения. Но как только они приблизились к костру, который, несомненно, возвысился бы над самым рослым гранамцем, оказалось, что пламя вдруг далеко от них, как если бы их разделяла не одна сотня метров. Дважды они подходили совсем близко, и дважды их отталкивало назад. Рику это уже начинало злить, Глеба озадачивало всё сильнее, а Влас в силу своего небрежения уже собирался повернуть и глянуть на выступления циркачей, как на третий раз у огня возникла высокая фигура, ободряюще махнувшая путникам.
И не успели они дух перевести, как уже стояли возле громадного костра, чьё пламя неистово рвалось ввысь, а жар опалял кожу. Янус сделал жест рукой, как гостеприимный хозяин, приглашающий гостей в свой дом. Ребята оторопело оглядывались вокруг себя, не до конца сознавая, что происходит. Но вот им хорошо стали видны приготовленные заранее сидения из сложенных одеял с опорами для спин в виде коротких чурбанов. Полностью подпереть спину было бы невозможно, из-за низости «спинки», но для облокачивания рук приспособа вполне годилась. Места – в количестве четырех – располагались на равном удалении по кругу и находились так, чтобы пламя костра согревало, а не досаждало жаром гостям.