Сказки уличного фонаря
Шрифт:
— Да! — обрадовался дядя Ваня, — Молока и купим.
КОСМОБОЛ
Гироскопические стабилизаторы, вынесенные по новой космической моде внутрь каюты, мелко задергаются — почему?
Наверно уже стареющий — четвертый десяток, я никак не приму эту моду выносить приборы на вид. Всё равно, что вытащить у человека внутренности и повесить их поверх скафандра. Хотя, есть в одном польза — словно реликтовые охранные собачки они сообщат о чем-то за бортом.
Вот датчики горизонта, солнца и звезд,
Я почувствую, как включатся двигатели ориентации и пойму наконец, что рядом что-то или кто-то пролетел.
Посмотрев в иллюминатор, вздрогну — совсем близко, чуть ли не чиркая по стеклу, проплывёт шпиль новой вавилонской башни, закручивающийся к земле в расширяющуюся спираль. С древней башней, какую клипают в видеокнигах, у этой ничего нет общего, кроме названия. Это такой лифт с Земли. С Земли, где я никогда не был…
Я вспомню вчерашний сон в полудреме по пути на спортстанцию — коричнево-серое с зелёными проростами редкой травы футбольное поле где-то во дворе земного города и почуствую запах земной пыли, пробивающийся сквозь титаново-силиконовый фон челнока и мышцы — чуть поколет в ногах, как-будто отвыкших от земной тверди, но хранящих фантомную память о ней, и тело как-будто моё вспомнит бег — когда не думаешь ни о чем, не чувствуешь ничего, но летишь кометой и думаешь и чувствуешь каким-то и вправду неземным, космическим способом блаженство земного футбола, когда и ты, и земля под подошвами трехполосной обуви, и белый мяч с черными шестиугольниками одно целое… И девушка в белом, стоящая за воротами будет прыгать, смеяться и махать бело-сине-красным флажком… И я, среди игроков с голыми торсами в широких штанах стремительно подбегающий к воротам, ударяющий мяч… И зрители, говорящие на чудесном знакомом, даже родном языке… И мяч, взлетающий в небо и долго-долго, всегда — не опускающийся оттуда…
— Геш! А ты не думал о сексуальности космобола? — руки моей Алои мягко возьмут меня сзади за плечи и вернут в кабину.
— А?.. О сексуальности? — я от неожиданности и блаженства вздрогну.
— Мяч — это мужское начало, ворота — женское.
И я улыбнусь ей. Со своей неуемной фантазией Алоя всегда может придумать что-то новое.
— Так. И дальше…
— Космоболисты мужчины пытаются внести своё семя-мяч в женское лоно ворот.
— Интересно… А, как же две команды, двое ворот, судьи, зрители в конце концов? — предположу я.
Алоя задумается. И я подумаю, что подловил ее как паук муху в запутанных лабиринтах женской логики. Но вдруг Алоя выдаст:
— А это — модель экспансии, когда
— Например… — почти соглашусь.
— Например, древняя Америка во второй мировой войне.
— Ладно, — я подниму голову, обернусь и посмотрю на её лицо снизу — так Алоя будет выглядеть ещё более прекрасной. — а тогда женский космобол…
— Женский, — Алоя задумается, — женский — это модель матриархата.
— Здорово, — я не не буду ожидать этого. — А может это извращение?
— Нет. Это естественная власть женщины, как хранительницы жизни и продолжательницы рода, над мужчиной.
Я буду поражён и восхищен как всегда тем, как Алоя умеет выкручиваться и находить решение.
Но внезапно она сменит тему.
— Геш, сколько времени ты будешь запасным игроком?
— Не знаю… Знаешь, мне приснился сон… как-будто я на Земле играю в… древнюю игру… в футбол… И так реально, как — будто я жил там…
— Милый, — будет гладить она мои волосы. — Ты родился в космосе на станции, жил на станциях, играл на станциях и никогда не был на Земле.
— Откуда же это?.. Всё до мелочей — дома, трава, поле, люди… Люди, словно это двадцатый век и язык… Мне показалось, что это один из разновидностей арийской группы, славянский язык.
— Украинский, белорусский, русский…
— Может, русский… Я понимал, что говорили они.
— И что они говорили?
— Они кричали — давай, вперед! Они были рады игре и мне… И ещё там на бордюрах были надписи.
— Надписи? Иероглифы?
— Нет. Кириллица… Что-то вроде — физкультура и спорт 2007.
— Странные слова…
Алоя подойдет спереди и сядет мне на колени:
— Это деятельность мозга… Ты думаешь о предстоящей работе, мозг моделирует… А может…
— А может…
— Ты часто думаешь обо мне.
— Да! Вот это правильно, — я уткнусь в её грудь, мягко прикрытую белым банным халатом, — Вечером матч. Ты пойдешь со мной?
Она будет молчать.
— Можно, я не пойду…
— Я всегда знал, что ты не любишь космобол. Но, ради меня…
Алоя поднимет мою голову своими руками, потом прикоснется к своим вискам.
— У меня сегодня болит голова! Извини, — она резко слезет с моих колен.
— Как хочешь… — почти обижусь я.
— Но, почему сразу — как хочешь! — вспылит она.
— Ладно, ладно… — попытаюсь я не раздуть ссору, встану, подойду к ней и обниму. — Голова — это важно.
— А кто играет? — вдруг улыбнется и спросит она.
— Моя команда и Три Ге, — отвечу я и улыбнусь тоже…
Космобольное поле — космическое пространство внутри стеклянного кольца трибун спортстанции с закрепленными по концам диаметра круглыми воротами, осветится очень ярко прожекторами, что я, усаживаясь в кресло невольно прищурю ещё не привыкшие глаза. Зрителей будет немного. Справа от меня место будет пусто, спереди пусто. Только слева будет сидеть смуглый полный мужчина в кожанке.