Сказки уличного фонаря
Шрифт:
— И это всяко часто бывает? — то ли волноваться по этому поводу, то ли шутить не знал я.
— Молодой человек! — сказала она уже серьёзно. — Статистика — это коммерческая тайна нашей фирмы!
— Понятно… — вздохнул я печально по новому этому делу.
Пока она писала я начал расспрашивать, полагаясь на её осведомленность.
— Скажите, а это страшное тяготение нельзя никак победить?
— Почему же… Можно. — не отрывая взгляда от бумаги, ответила девушка, — Например, свободным падением.
— Невесомостью?
—
Один из её маленьких пухленьких пальчиков на правой руке — средний обрамлял перстень с перламутровым лунным камнем. А отсутствие кольца на безымянном навела меня на счастливую мысль о её женской свободе.
— А эту черную дыру можно сделать искусственно? — я начал лезть со своим любопытством, разглядывая переливы лунного камня.
— Вполне, — ответила она и почему-то усмехнулась, мельком взглянула на меня и снова уткнулась в бумагу. — Для этого надо сжать любую массу до размеров гравитационного радиуса. А потом эта масса сама будет сжиматься к сфере Шварцшильда, испытывая гравитационный коллапс…
— Извините, какого радиуса-сферы? — не понимал я.
— Радиуса гравитационного, при котором масса превращается в черную дыру, — сказала девушка и посмотрела на меня как учитель на плохого ученика также серьёзно. — Например, этот радиус у Земли равен одному сантиметру. А чтобы превратить в черную дыру, например…
— Гору, — предложил я быстро.
— Ну, гору. Пришлось бы её сжать до размера атомного ядра… — объяснила девушка и улыбнулась.
По окну как маленькие метеориты застучали дождевые капли, оставляя разнолучевые кратеры, превращающиеся тут же в марсианские борозды. И вот уже всё окно стало похоже на размазанную газовую поверхность Сатурна.
— А в этой дыре, извините, вообще невозможно существовать? — всё хотел разузнать я побольше.
— Нельзя. — покачала головой девушка. — Там время течет по-другому, медленней. Можно сказать, что там оно вообще не течет.
— Чего же там — вечность? — глупо предположил я.
— Там… как бы Вам объяснить… — задумалась она. — Время объединяется с пространством в одно четырехмерное пространство-время и искривляются в воронку, а в самом центре они распадаются на кванты.
— А… А если ну… теоретически предположить, что там можно быть. — не унимался я. — вылететь от туда вообще никак нельзя?
— Молодой человек! — серьёзно сказала девушка, нахмурив брови. — Оттуда даже свет не вылетает. А сквозь… что, собственно и предлагает наша фирма — можно, используя энергию самой чёрной дыры для ускорения в надсветовую скорость… Ну, если уж ответить на Ваш конкретный вопрос… Существует так называемая вторая космическая скорость…
— Я помню из школы… — вспомнил я термин.
— Ну, вот… Эта скорость, которую надо придать телу, чтобы оно, преодолев тяготение улетело от планеты или звезды. Эта скорость на поверхности тела
— Одиннадцать, — выкопал я из школьных пыльных чуланов памяти цифру.
Девушка улыбнулась и кивнула головой.
— Одиннадцать километров в секунду, — сказала она. — А на поверхности звезды, например, будет тысяч в тридцать раз больше, чем на поверхности Земли и сравняется со скоростью света.
— И звезда станет невидимой! — блеснул я интуицией.
— И звезда станет невидимой, — согласилась она и продолжила заполнять бланк.
Чуть осмотрев офис, я только сейчас заметил, что на стене за мной красовались портреты двух мужчин с каллиграфическими надписями под ними: П. Лаплас и Дж. Мичелл.
— Лаплас и Мичелл, — прочитал я вслух, ничего про них не зная. — Почему же тела под действием силы тяготения не сжимаются? — продолжил я донимать девушку, потому что молчать было неловко.
— Потому что им препятствуют силы внутреннего давления, — быстро ответила девушка, как ждала. — На планетах это силы давления, упругости и натяжения. А в звёздах давление горячего газа, которое стремиться расширить их, — ответила она и оторвала взгляд от бумаги.
— Здорово! — сказал я.
— Здорово! — сказала она, улыбнувшись, и добавила. — Черные дыры, в своё время предсказанные общей теорией относительности — огромный источник энергии для человечества! — отчеканила, разве что не козырнула.
А я козырнул:
— Есть!
Мы посмеялись вместе и эти её глаза, какие глаза! Она смотрела на меня, нет в меня, в самое, как раньше говорили — сердце, и я не мог уже отвести своих глаз от неё.
— Вы… возвращайтесь… Там, — она уже почему-то смутилась, слегка покраснев и показала на карман моей рубахи. — Телефон! Меня зовут Мая. Так, на всякий…
— Хорошо, — почему-то уверенно сказал я. — Я вернусь!..
Через волнительную неделю сборов я уже сидел в корабле и нервничая, как на вулкане, слушал монолог постоянно улыбающегося в небольшую бородку пилота:
— Двигатель у моего корабля основан на эффекте гравитационных волн. Так сказать, использую энергию черной дыры.
— Я знаю, — сказал ему я, вспомнив лекцию Маи.
Но улыбчивый пилот готов был рассказать всё на свете:
— А знаешь универсальную теорию, объясняющую практически всё во вселенной — это теория струн? Она объединяет гравитационные и квантово — механические взаимодействия!
Я, дилетант в науке ничего не знал про это.
— Вакуум или пустота, в понимании метафизическом, где почивает Творец… помнишь? И в шестой день… — весело пропел пилот басом и тут же остановился. — Ладно… Так вот вакуум — это состояние пространства, в котором всё время возникают и тут же аннигилируются частицы с античастицами. Эдакие качания…