Сказки времен Империи

Житинский Александр Николаевич

Тем не менее на золотой полке русской литературы останутся два романа — и книга, которую вы держите в руках. Это книга очень умного и гуманного человека, чей ум сумел не убить гуманность, а гуманность не задушила ума. Так почти не бывает, но у него получилось.

3

Надо,

наверное, добавить что-нибудь биографическое, а то мы уже знаем все про Житинского, но понятия не имеем, кто он такой.

Его зовут Александр Николаевич. Он родился в Симферополе 19 января 1941 года. Его отец — военный летчик, генерал-лейтенант. После войны он служил во Владивостоке, и Житинский там окончил школу, а также усиленно занимался прыжками в высоту, о чем написал знаменитый рассказ из одного предложения, растянувшегося на восемь страниц. Одно время (с 1975-го) это было самое длинное предложение в русской литературе, но потом Пелевин написал «Водонапорную башню» (1989). После школы (1958, золотая медаль, не нос собачий) Житинский учился во Владивостоке и Москве, но окончил в конце концов Ленинградский политехнический институт (1965) с красным дипломом инженера. Он в самом деле хороший инженер и зарабатывал этим до перехода на литературные хлеба (1978). Однажды, придя к нему в гости на новую квартиру (1988), его друг Валерий Попов увидел у Житинского верстак и с плохо скрываемой завистью спросил: «Типа руки золотые?» Руки действительно золотые, хотя и лень титаническая: в отличие от большинства писателей, мечтателей, людей тонких и чутких, Житинский умеет чинить проводку,

прекрасно (с 1993 года) водит машину, а также при случае может обосновать самые фантастические свои вымыслы типа часов, регулирующих время. Но заниматься всем этим Житинский не любит, гораздо охотнее тратя свое время на бессмысленное с финансовой точки зрения писание, странствия по Сети, переписку, просмотр спортивных соревнований и задумчивую мечтательность.

У Житинского четверо детей в результате трех удачных браков и четверо внуков всех возрастов от двух до двадцати семи лет. На внешнем облике писателя это почти не отразилось. Он практически не меняется с того самого времени (1986), как я увидел его впервые, — правда, тогда он был полуседой, а теперь почти седой, но ни разу не лысый и не толстый. Он по-прежнему страдает от собственной деликатности, терпит, терпит, а потом вдруг говорит всем то, что думает на самом деле. Тогда получается литература.

Трудно передать словами, как я люблю этого легкого человека, написавшего за меня все то, что я чувствую, но никогда не решаюсь или просто не умею сказать. Надеюсь, читатель разделит со мной это чувство.

Дмитрий Быков

Обложка