Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь
Шрифт:
— Я пленил Гаврюшку, а он убежал!
Пленил, то есть взял в плен.
Это архаическое слово почти совсем забыто в нашей речи, и если мы употребляем его, то чаще всего в переносном смысле («она пленила меня красотой»), а ребенок вернул ему его прямое значение, оглаголив существительное «плен».
Таким же архаистом поневоле оказался малыш, закричавший своему брату во время игры:
— Я тебе приказываю, — значит, я твой приказчик!
В старину приказчиком был действительно тот, кто приказывал, а не тот, кто подчинялся приказам. Ребенок — по
Замечательна чуткость ребенка к родовым окончаниям слов. Здесь он особенно часто вносит коррективы в нашу речь.
— Что ты ползешь, как черепаха? — говорю я трехлетнему мальчику.
Но он уже в три года постиг, что мужскому роду не пристало иметь женское окончание «а»:
— Я не черепаха, а я черепах.
Вера Фонберг пишет мне из Новороссийска о следующем разговоре со своим четырехлетним сыном:
— Мама, баран — он?
— Он.
— Овца — она?
— Она.
— А почему папа — он? Надо бы пап, а не папа.
Другой такой же грамматический протест:
— Мама, у меня на пальце царап!
— Не царап, а царапина.
— Это у Муси если, — царапина, а я мальчик! У меня царап!
От четырехлетней Наташи Жуховецкой я слышал:
— Пшеница — мама, а пшено — ее деточка.
О такой же классификации родовых окончаний, произведенной одним дошкольником, мне сообщают из Вологды:
— Синица — тетенька, а дяденька — синиц.
— Женщина — русалка. Мужчина — русал.
Начинают играть:
— Я буду барыня, ты, Таня, слуга, а Вова будет слуг.
Позже, к семилетнему возрасту, дети начинают подмечать с удивлением, что в русской грамматике слова одной и той же категории бывают и мужского и женского рода:
— Мам! Москва — она, и Пенза — она. Ростов — он, Смоленск — он. [21]
Когда отец Алены Полежаевой укоризненно сказал ей: «Ляля — бяка», она тотчас же от этого женского рода образовала мужской:
21
А.Н.Гвоздев, Вопросы изучения детской речи, М. 1961, стр. 330.
— Папа — бяк! Папа — бяк! Папа — бяк!
— Папа, ты мужчин! — говорит Наташа Маловицкая, так как с окончанием а у нее связано представление о женщинах. Это представление в некоторой степени свойственно также взрослым. Недаром в народе говорят: «с мальчишкой», «с дедушкой».
Трехлетний Вова играет в уголке:
— Бедный ты зайчонок… Тебя пьяниц сбил…
Очевидно, для его языкового сознания только женщина может быть пьяницей.
На предыдущих страницах мы говорили главным образом о той любопытной структуре, которую малолетние дети придают глаголам и существительным. Имена прилагательные сравнительно редко встречаются в речи детей. Но даже в том небольшом их числе,
— Червячее яблоко.
— Жмутные туфли.
— Взбеситая лошадь.
— Дочкастая мамаша.
— Зоопарченный сторож.
— Гроз и тельный палец.
— Пугательные сказки.
— Сверкастенький камушек.
— Молоконная кастрюля.
— Какой окошный дом!
— Какой песок песучий!
— Вся кровать у меня крошкинная.
— Что ты мне даешь слепитые конфеты?
— Зубовный врач.
— У нас электричество тухлое.
— Жульничная я, все равно как мальчишка.
— Брызгучая вода.
— Насмарканный платок.
— Лопнутая бутылка.
— Ты, мама, у меня лучшевсехная!
— Это рыбижирная ложка?
— Я не хочу эту сумку: она вся дыркатая.
— Этот дом высокей нашей почты.
— Почему у ящерицы людины пальцы?
— Наше радио очень оручее.
— Уж лучше я непокушанная пойду гулять.
— Исчезлая собака.
— Клевачий петух.
— Раздавитая муха.
— Креслые ноги.
— Махучий хвост.
(Несколько иначе у Чехова: «насекомая коллекция».)
Галочка четырех лет похваляется:
— Говорят: надень чулки — надеваю носки! Говорят надень носки надеваю чулки. Я вообще наоборотливая.
Мальчик услышал, как некая купальщица сказала на пляже:
— Я прямо с ума сошла. Купаюсь четвертый раз.
И спросил у матери часа через два:
— Куда она ушла, сумасошлатая?
Четырехлетняя Майя:
— Лес заблудительный, однойнельзяходительный.
Несмотря на всю свою причудливость, почти каждое из этих прилагательных, изобретенных малым ребенком, соответствует духу русской народной речи, и не было бы ничего удивительного, если бы в каком-нибудь из славянских языков оказались такие слова, как «червячее яблоко» или «заблудительный лес».
Из созданных ребенком прилагательных мне особенно пришлось по душе слово «блистенький»:
— Моя чашка такая блистенькая (блестящая и чистенькая сразу).
Блистенький — синтетическое слово. В нем слиты два разных слова, корни которых созвучны. Таково же услышанное мною недавно: бронемецкая машина.
Замечу кстати, что такое скрещение двух разных корней наблюдается не только в прилагательных. Например:
— Я поломою (мою полы).
— Где же твоя волосетка? (сетка для волос).
— Я безумительно люблю кисанек! (безумно плюс изумительно).
К этой же категории относится слово переводинки — переводные картинки.
Недавно мне сообщили о маленьком Юре, которого взрослые назойливо спрашивали:
— Чей ты сын?
Вначале он всякий раз отвечал:
— Мамин и папин!
Но потом это ему надоело, и он создал более краткую формулу:
— Мапин!
— Смотри, какая жукашечка ползет! (жук плюс букашечка).
— Давай сделаем из снега кучело! (куча плюс чучело).