Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь

Чуковский Корней Иванович

Примеряет бескозырку:

— Шапка с морякорем (моряк плюс якорь).

Кира, лет двенадцати, крикнула:

— Мама, дай мне, пожалуйста, луксусу!

Я не понял, чего она хочет.

— Луксус — это лук с уксусом, — пояснила мне Кирина мать. — Кира, когда была маленькая, так быстро произносила «лук с уксусом», что у нее получался «луксус». Слово это осталось в нашей семье навсегда.

Владимир Глоцер в детстве кого-то обозвал подхализой (подхалим плюс подлиза).

Трехлетняя Таня Дубинюк:

— У моего папы тоже такой пиджакет (пиджак плюс жакет).

И вот

гибрид паука с тараканом:

— Мама, я боюсь, на полу паукан!

Луксус, мапин, пиджакет, паукан, подхализа, волосетка, безумительно, блистенький — подобные составные слова создаются не только детьми. И.Е.Репин в своей книге «Далекое близкое» выразился, например, о газетных писаках, что они «шавкали из подворотни». Это была обмолвка. На самом деле он хотел написать «тявкали, как шавки», — но слово «шавкали» так выразительно, что отказаться от него было жалко, и я как редактор книги свято сохраняю его в репинском тексте.

Когда два схожих слова вклиниваются одно в другое так, что в результате получается новое, состоящее из двух приблизительно равных частей, это слово называется гибридным. Примером такого гибрида может служить слово драмедия (драма + комедия); слово это придумал один из друзей Чарли Чаплина, стремившийся охарактеризовать те своеобразные киноспектакли, которые созданы гениальным актером.

«Его комедии балансируют на грани трагедии. Для этого подходящее название — драмедия». [22]

22

Чарльз Чаплин-младший, Мой отец Чарли Чаплин, «Иностранная литература», 1961, № 7, стр. 150.

Таким же гибридом является другое английское слово смог, сложенное из двух слов: смок — то есть дым, и фог — туман.

«Смог, — говорит Сергей Образцов, — непроницаемый, рыжий, отравленный углеродом холодный пар». [23]

Слово это возникло давно: оно встречается в английской газете «Daily News» уже в 1905 году. Знаменитый английский писатель Льюиз Керролл, автор «Алисы в стране чудес», очень любил сочинять такие составные слова и называл их «слова-чемоданы». [24]

23

С.Образцов, О том, что я увидел, узнал и понял во время двух поездок в Лондон, М. 1937, стр. 174–175.

24

«Вопросы языкознания», 1961, № 4, стр. 141–142.

По своей структуре эти «взрослые» слова-чемоданы — драмедия, смог и шавкали — ничем не отличаются от детских волосеток, пауканов и луксусов.

ТИПИЧНЫЕ «ОШИБКИ» ДЕТЕЙ

Среди детских местоимений особенным своеобразием отличаются притяжательные:

— Это чьиная мама? Ихинная?

— Это ктойтина шляпа?

— Это ктошина девочка?

— Тетя

Нина, а Волга кавонина?

Слово «чья» приходит сравнительно поздно.

Местоимения указательные нередко чудятся детям даже там, где их нет. Я, например, в раннем детстве был уверен, что этажерка — два слова: эта жерка.

И говорил: «на этой жерке», «под этой жеркой» и проч. Теперь я убедился, что такую же ошибку совершают очень многие дети, чуть услышат слово «этажерка».

Писатель Юрий Олеша сообщил мне, что пятилетний Игорь Россинский наряду с «этой жеркой» ввел форму «та жерка». А другой пятилетний говорил: «та буретка» и «эта буретка».

Труднее всего малым детям даются капризные неправильные формы глаголов:

— Мой папа воевает.

— Не воевает — войнует.

Или:

— Лампа уже зажгита.

— Зачем ты говоришь «зажгита»? Надо говорить: «зажгина»!

— Ну вот, «зажгина»! Зажгёна!

Иногда этот лингвистический спор принимает форму монолога. Мальчик, спавший в одной комнате со мною, тихо говорил сам себе, уверенный, что я его не слышу:

— Мы сплям?

— Но…

— Мы сплим?

— Не…

— Мы сплюм?

— Не…

Так и не дошел до формы: спим.

Вообще неправильными глаголами дети распоряжаются так, словно это глаголы правильные, и с математической точностью от одной формы производят по аналогии все прочие:

— Рыбка оживела.

— Бабушка меня скипидаром потрила.

— Ты не дадошь, а я взяму.

— Я вам зададу, подождите.

— Нарисовай мне барбоса.

— Спей мне песню о глупом мышонке.

— Котя Ляльку колотил, Ляля громко визгала.

— Когда дети входят в комнату, их наслаждают конфетами.

— Ты чувствуешь, как теплый глаз к твоему уху прижмался?

— Верка плювается.

— Укладила куклу спать.

— Я как только лягну, так и вижу сон.

Любопытно, что большинство изъявительных форм произведено здесь механически от повелительных: лягну от ляг, зажмила от зажми, потрила от потри, принесила от принеси.

— Юрик меня поцелул.

А повелительные столь же прямолинейно производятся от неопределенного: спей, нарисовай, причесай.

— Я искаю револьвер. — Она драется.

Впрочем, дети по инерции могут создать из любой глагольной формы любую глагольную форму.

— Наташа, идем в столовую.

— Не хочу идёмить в столовую.

И вот еще более яркий пример: повелительное наклонение глагола, произведенное от восклицания, не имеющего к глаголам никакого касательства:

— Боже мой! Боже мой! — ужасается бабушка, увидев, как измазался в глине ее четырехлетний Володя.

Володе не нравятся ее причитания.

— Пожалуйста, не божемойкай! — говорит он сердито.

С.Изумрудова сообщила мне такой замечательный разговор двух четырехлетних девиц:

— А я твоего петушка спря-та-ю (очень протяжно).

— А я отыскаю.

— А ты не отыскаешь.

— Ну, тогда я сядаю и заплакаю.

— Ты же пил чай.

— Да не пил я. Я только пивнул капельку.

— Стрелка на часах ходнула разок.

— Он, как больнуло живот!

— Я только немножко откуснул от пирожка.