Сказки
Шрифт:
Тут-то Бурчилле Бормотуньевне и пришло в голову перебраться в телефонную трубку.
– Алло! Ты меня слышишь?
– говорила в телефон тётя Римма.
– И тут она входит, представляешь, и заявляет...
– Ш-ш-ш-ш!
– зашуршала в трубке Бурчилла. И тёти Риммина подруга на том конце провода ничего не услышала.
– Она купила картошки!
– изо всех сил кричала в трубку тётя Римма.
– Ш-ш-ш-ш!
– шуршала мадам де Ворчунэ, и подруга опять ничего не слышала.
– Да нет, не морошки, а картошки! Тьфу! Пропади он пропадом, этот неисправный телефон!
– и тётя
– Ах, боже мой!
– воскликнула тётя Римма.
– Я так и знала, что ты заболеешь! Все оттого, что ты не носишь шарф! Марш полоскать горло!
Сашка поплёлся в ванную. Там Бурчилла выскочила из его рубашки и забралась в водопроводный кран.
– Бр-р-р-пш-ш-у-у-у!
– завыл кран.
– Все ты!
– напустилась тётя Римма на дядю Севу.
– Трубы воют, а ты ничего не можешь сделать!
Тут Бурчилла Бормотуньевна выбралась из крана и принялась раскачиваться на дверце шкафа. Кошка Мотька так испугалась, что забилась под кровать, тётя Римма стала ругать дядю Севу: мол, в шкафу сломан замок, дверца сама открывается...
Видите, как неприятно, когда в доме заводится Бурчилла? Все вещи сразу начинают скрипеть, а люди - ссориться. Как тут быть? Ведь вывести Бурчиллу ещё труднее, чем тараканов! И, может быть, в квартире номер девять все перессорились бы между собой, но тут Бурчиллу заметила младшая девочка Анюта.
Бурчилла Бормотуньевна примеряла маленькую изящную зелёную шляпку, которую девочка Анюта сшила своей кукле Лизе. Мадам де Ворчунэ сидела на кукольном кресле, слегка откинувшись на спинку, и томно разглядывала себя в маленьком зеркале из пудреницы тёти Риммы. Тут-то Аня её и увидела. И, конечно, сначала растерялась. Она-то впервые видела живую Бурчиллу и ничего не знала про её вредоносные качества.
– Ой, какая миленькая, лохматенькая, мохнатенькая!
– обрадовалась девочка. Она схватила Бурчиллу и принялась пеленать её, словно младенца, в кукольное одеяльце. Бурчилла хотела было наслать на девочку кашель или икоту, но руки-ноги спелёнуты - не шевельнёшься! Аня положила Бурчиллу в колясочку и повезла на улицу - хвастаться перед девчонками новой куклой. Мадам де Ворчунэ недовольно возилась и хрюкала, злобно сверкала очками и вращала глазами, но распеленаться не могла. На улице Ане встретилась девочка Люся из соседнего дома.
– Ой, какая лапочка!
– восхитилась Люся, увидев спелёнутую Бурчиллу. Какой носик! Какие глазки! А можно её распеленать?
Не успела Аня ответить, как Люся ловко развязала розовый бантик на одеяльце. Мгновение - и Бурчилла была свободна. Разумеется, она не стала мешкать! Она подпрыгнула, как саранча, и - ах!
– забралась Люсе за шиворот. Но ни Люся, ни Анюта этого не заметили. Они увидели только, что новая игрушка внезапно исчезла куда-то. Девочки долго шарили в траве, но так ничего и не нашли.
– Что вы там ползаете?
– раздался вдруг строгий голос. Это шла с работы Люсина мама.
– Людмила, марш домой!
– Ну-у-у! Не хочу-у-у!
– стала канючить Люся.
– Не пойду-у-у! Не-е-ет!
Надо
Интересно, где она сейчас?
БАЛЬНЫЕ ПЛАТЬИЦА ВЬЮЖКИ И МЕТЕЛЬКИ
Это случилось в тот самый вечер, когда родители отправились покупать новогодние подарки, а девочка Олеся осталась дома украшать ёлку. Когда всё было готово, Олеся встала на стул и на самую верхушку повесила свой любимый голубой колокольчик. Не успела Олеся спуститься на пол, как из глубины колокольчика (вот так дела!) вылезла огромная седая муха. Ничего себе! Олеся разных мух в своей жизни видела: чёрных, серых и даже зелёных, но седых, да к тому же таких громадных!.. Но ещё больше Олеся удивилась, когда муха вытащила из кармана золочёные очки и листок бумаги. Не спеша водрузив очки на нос, муха развернула листок, заглянула в него, затем смерила Олесю взглядом и осведомилась:
– Олеся Иголочкина ты будешь?
– Я не буду, я уже сейчас Олеся Иголочкина.
– Это очень хорошо, - муха поджала губы и снова заглянула в свой листочек.
– Тут написано, ты любишь шить?
– Ну да. Я куклам одёжки шью.
– Отлично, отлично, - отметила муха.
– Ну что же, собирайся, летим.
– Куда?
– Как это куда? Во дворец Вьюжки и Метельки. Когда их увидишь, не забудь сделать реверанс.
– Хоть кто такие эти Вьюжка и Метелька?
– Ка-ак, неужели ты никогда не имела чести слышать об их высочествах? Да ведь это инфанты: маленькая Вьюга и маленькая Метель, дочки великой Пурги, повелительницы всего нашего царства.
– А почему они называются инфанты? Они что, любят играть в фанты? Или они пьют много фанты? Им надо много фанты - им фанты - инфанты! О, нет, я знаю, они, наверное, собирают фантики от иностранных конфет и жвачек: иностранные фанты - сокращённо: ин-фанты!
– При чем здесь фантики?!
– возмутилась муха.
– Инфанты - это значит принцессы. Дерзкая Олеся Иголочкина, мы летим! У нас совершенно нет свободного времени!
И Олеся полетела с мухой. (Ничего себе, послушная девочка! Только родители - за дверь, она летит с абсолютно незнакомой мухой неизвестно куда, к каким-то фантам-инфантам, и даже записки, самой коротенькой, маме не оставляет! Просто безобразие!)
Вьюжка и Метелька оказались девочками, такими же маленькими, как Олеся, только их волосы, лица и платья были белые-пребелые. Девочки сидели на полу и горько плакали.
– В 20.00 во дворце состоится новогодний бал, - сообщила муха, - наши юные инфанты должны были затмить всех гостей своими великолепными нарядами, но случилось несчастье: эта негодяйка Чёрная Ночь похитила их бальные платья!
– Но зачем?
– Просто так, из вредности!
– ответила Вьюжка, размазывая слезы.
– Она такая противная, эта Чёрная Ночь, её никто не любит!