Сказки
Шрифт:
Как вы заметили, дорогие дети, чрезмерным умом наш герой не отличался. Но даже он сообразил, что пожелание стать птицей или офицером и даже фантазия есть чужие яблоки были довольно неразумным способом использования появившихся у него чудесных возможностей. Потому-то последнее желание показалось Пьеру менее глупым, чем предыдущие. Однако, едва оно исполнилось, как на него свалились заботы об охране обретенного богатства. Вот почему он сказал подошедшей к окну гусыне:
– Должен признаться, госпожа гусыня, все, что мы… или, точнее, я сделал до сих пор, совершенно
Птица насмешливо взглянула на своего хозяина и спросила:
– А почему бы вам не сделаться королем? Короли только тем и занимаются, что тратят деньги, за которые отвечает министр финансов и которые стерегут солдаты.
– Ах ты, черт! Как это я сразу не сообразил? – сам себе удивился Пьер. – Я сейчас же стану королем! Сейчас же!
Схватив очередное яйцо, как по волшебству оказавшееся под рукой, он бросил его к порогу.
Превращение свершилось в мгновение ока! С жестким гофрированным воротником на шее, с тяжелой короной на голове и в мантии с длинным-предлинным хвостом Пьер стоял посреди огромного зала в центре толпы придворных, склонившихся в глубоком поклоне.
Не зная, что сказать в ответ на подобное приветствие, он оглядел всех и спросил: «А в котором часу, господа, дадут есть?»
– В девять часов утра, Ваше Величество! – услышал он в ответ.
Как мы уже говорили, обычно наш герой просыпался в восемь часов, а потому сейчас был страшно голоден и, не удержавшись, спросил о чашечке кофе с кусочком сыра.
Тут же ему ответили, что кофе он уже выпил, а что касается сыра, то подобная пища слишком груба для высокородного государя.
В это самое время Пьер заметил среди придворных старую гусыню, присевшую в книксене.
– Как вам здесь нравится, сир? – спросила она довольно ехидным тоном, который все чаще звучал в ее голосе.
– Вот что я вам скажу, госпожа гусыня, – ответил он, – если быть королем означает исполнять чужую волю, а не свою, а также не есть, когда голоден и обедать с этим испанским воротником на шее, из-за чего невозможно поднести ложку или вилку ко рту, то я готов отречься хоть сейчас! Но… на улице светит солнце, и я, пожалуй, спущусь в сад и поваляюсь на травке…
Едва король произнес эти слова, как к нему подскочил перепуганный человек и сказал:
– Сир, не делайте этого! Это опасно!
Изумленный Пьер спросил:
– Что опасного в том, что я хочу полежать на лугу?
– Дело в том, что я только что раскрыл страшный заговор против Вашего Величества.
– Вы?
– Да. Я.
– Вы кто? Министр по делам полиции?
– Ваше Величество изволит шутить?.. Вы должны меня хорошо помнить, сир… Вчера вы назначили на эту должность именно меня.
– Ах ты, черт! – воскликнул Пьер и поскреб затылок. – Так вы говорите, меня собираются того… убить?
– Сир, тридцать заговорщиков сегодня ночью поклялись страшной клятвой, что если вы избежите пули, то от клинка
– Ну что, госпожа гусыня? – обратился Пьер к советчице.
– Только то, что если этот заговор не вымысел префекта полиции, то ваше положение незавидно.
– А почему это должно быть вымыслом префекта? Что за корысть в этом?
– А та, что вы теперь поверите в его необходимость!.. Мне известно немало начальников полиции, продержавшихся на своих постах от восьми до десяти лет благодаря вымышленным заговорам, которые они раскрывали каждую неделю.
– О-хо-хо… – вздохнул наш герой. – Посторонитесь-ка, моя милая.
– В чем дело? – удивилась птица.
– Ну дайте же пройти! Черт вас побери!
– Да куда же вы?
– У меня появилось срочное желание позавтракать ломтем бекона, лежа на траве перед собственным домом… На кухне у меня как раз висит отличный окорок, а под окном имеется отличная лужайка!.. А это значит – да! Да! – это значит, что я просто возвращаюсь к себе на ферму!
– Кстати, сир! – воскликнула гусыня. – Сегодня утром, отправляясь к вам, я прихватила яйцо, так что если до возвращения в деревню у вас появится желание загадать еще что-нибудь, то лучше пораскиньте-ка умом и придумайте что-либо поинтереснее!.. Что же касается фермы, то вместо окорока вас там ожидает голая кость, а это, на мой взгляд, довольно скромный завтрак.
– Говоря по чести, у меня уже нет сил придумывать желания… Ну да ладно… Где оно, это яйцо?
– Под креслом, Ваше Величество.
Одежды на Пьере были страшно накрахмалены, и до яйца он дотянулся с большим трудом.
– Ну что ж, – произнес наш герой, – как мне думается, самым независимым человеком в мире является командующий флотом. Всю свою жизнь он проводит в плаваниях и, скитаясь по дальним морям, никому не подотчетен. К тому же, помнится, адмиральский мундир довольно красив.
Пьер был скор в исполнении принятых решений. Находившееся в его руке яйцо было тут же разбито, и парень превратился в семидесятипятилетнего адмирала с повязкой на глазу, с деревянной ногой, но зато с великолепным костылем из красного дерева под мышкой и с изогнутой тростью в руке, к тому же одетого в роскошный мундир с аксельбантами и богатой золотой и серебряной вышивкой, но с таким жестким воротником и такой тяжелый, что Пьеру, ставшему дряхлым старцем, не удалось бы устоять на ногах, если б не костыль.
– Что за дьявол! – выругался Пьер. – Я просил сделать меня флотоводцем, а не адмиралом в отставке, без глаза и ноги, да еще семидесятипятилетним, готовым отдать Богу душу!
– Позвольте заметить, Ваше Сиятельство, – проскрипела гусыня, – назначать адмиралами юношей не принято, и потому звание это получают только в том возрасте, когда человек уже ни на что не годен… разве что лежать на теплой лежанке.
– Идите вы к черту! – простонал Пьер. – Вы просто дура, моя милая!.. А пока со мной не случилось под этой жалкой оболочкой какого-нибудь несчастья, я желаю стать самим собой!