Сказкотерапия: от бублика до ватрушки

Семенова Любовь

— Нет, — помотал головой мужчина, пряча ноги под кресло. — Только ужасов всяких понаписали.

— Тогда я вас просвещу, — улыбнулся Егорий, хотя голубые глаза его остались цепкими и внимательными.

— Процедура состоит всего из двух частей, — как заправский доктор начал маг, слегка покачивая носком ботинка. — Нужно найти свою судьбу и посмотреть, что ее так искорежило. Вторая часть — сделать все, чтобы вернуть ее в нормальный вид.

— С первым я быстро разберусь, а вот второе…

— Отнюдь, — остановил Егорий мужчину,

снова приподнявшегося, чтобы бежать искать свою судьбу. — Найти судьбу очень сложно. Она может приходить во снах или во время сильных потрясений. Как раз тогда, когда человек не может действовать телом, как привык. А вот привести ее в норму — легче легкого. Чаще всего корявые судьбы — необласканные дети. Реже — заросшие грязью существа, о которых совершенно не заботятся хозяева, или калеки, которых вовремя не подлечили. Все это легко исправить. Окружить лаской ребенка, накормить и помыть страшилку и вылечить калеку. А вот найти судьбу… Тут вам понадобится помощь. Моя. Или любого из моих коллег. Конечно, без вас тут никак не обойтись. Ваша судьба не придет ни к кому, кроме вас. Ну как, согласны?

— Да! — без колебаний ответил мужчина.

— Отлично! — Егорий все же не выдержал и потер руки. — Только за это вам придется отработать у меня бесплатно… скажем, полгода. Мыть склянки, писать отчеты, принимать неприятных посетителей в моем облике.

— Да! — выдохнул мужчина и улыбнулся так, словно добрая фея с голубыми глазами и бородкой-колышком только что исполнила все его мечты.

— Процедуру поиска начнем завтра, — быстро сказал Егорий. — И советую вам запастись мылом и едой, уважаемый.

— Зиночка, у вас, говорят, молодой ведьмак завелся, — громким шепотом спросила Клавдия Петровна, ведьма с большим опытом наведения иллюзий.

— Молодой, да, — ревниво фыркнула Зиночка, юная помощница мага Егория. — Только он не ведьмак. Так, мелкий маг.

— А что зa дар? — поинтересовалась Клавдия Петровна, уже больше чтобы поддержать беседу.

Не знаю. Кроме упорства, упрямства да желания жить я пока ничего не заметила, отмахнулась Зиночка.

— Тоже ничего себе дар, — одобрительно хмыкнула старая ведьма, на глазах превращаясь в молоденькую прелестную девушку.

— Да его Егорий из корявой судьбы вытащил, — сделала большие глаза Зиночка.

— Вытащил и вытащил, — улыбнулась Кла-вочка. — И молодец Егорушка. Скажу тебе по секрету: те, кто после корявой судьбы оправились, — самые лучшие мужики! — сообщила ведьма и пошла к кабинету Егория, источая тонкий аромат дорогих духов, которые пенсионерка Клавдия Петровна, конечно же, не могла себе позволить.

Зиночка скептически покачала головой и склонилась над грудой бумаг.

— Молодой… талантливый… выжил после корявой судьбы… а отчеты он пишет безобразно!

6

Сказка о правильном и неправильном выборе и о том, что в сказках

время — это тоже магическая стихия

И боги были раньше молодыми. Учились этим миром управлять. Любили, ненавидели, служили. Как трудно это нам сейчас понять.

Среди морей, полей и гор столовых вели они неспешный разговор. Она прекрасна и юна, как цвет оливы, он — горд, умен и дьявольски красив.

— Меня ссылают в Тартар, как стажера.

— Ах, что же делать, милый мой Аид?

— Ты съела зернышко, последуй же за мною.

— А мамочка? Она весь мир засушит с горя.

— Но зернышко граната?.. Все пустое. Из Тартара не выбраться к Олимпу. Но если ты согласна стать женою, я мог бы весь Тартар перевернуть и стать его начальником навеки!

— Да, верности зерно я проглотила, но так ли долог путь твой до меня? Всего три дня — и ты у ног Олимпа, а я машу приветственно рукой.

— А может, ты слетишь к вратам Тартара? Всего три дня, и я у ног твоих!

— Ах, нет, ну кто ж меня отпустит в это царство? А дома так привычно и тепло…

— Похоже, что подделкой был гранат.

Сказав последние слова лишь ветру, оставил Персефону опечаленный Аид.

Искал он утешенья в ратной славе, в ученье и в надежде безуспешной.

И снова состоялся разговор у ног Олимпа, в памятном нам месте. И ветер пел, пытаясь заменить упущенные дни для жениха с невестой.

— Ах, если бы ты мог покинуть Царство мертвых, как солнечна была бы наша жизнь.

— Ты знаешь, Персефона, то мое призванье. Я лучше всех справляюсь с этой властью. Забочусь о душе…

— Верней, чем о живых! Ты нешто позабыл зерно граната? Я же верна тебе, я жду, и жду давно.

— Я помню. Я люблю. Тебя я приглашаю снова в царствие мое.

— Как? Правишь ты уже? Не слышала.

— Почти. А если б рядом ты была, то ожиданья срок ужался б вдвое.

— Но как могу пойти я на такое?

— Любовь способна и не на такое. Отбрось сомненья и спеши со мной. Займи же трон внизу, со мною рядом.

— Ну… я подумаю. А мама говорила, что ты обманом семечко скормил…

— Довольно! С мамою отдельный разговор. Как обучение твое, богиня?

— Почти закончила. И хвалят все меня.

— Так значит, как закончишь — так спускайся. Я одинок. Сильней день ото дня.

— Но быть царицей мертвых? Что за гадость? Я очень не люблю всех мертвецов.

— А для меня лишь это в жизни радость. И это цель исканья моего. В чем разница? Богиней быть для мертвых иль мелкой сошкой для практически живых?