Сказочка дедушки Абдулы
Шрифт:
— Конечно милая. Вот только заедем к моим приятелям на склад, я должен им кое-что передать. И сразу отвезу его. Это все равно по пути.
Машина ехала, и Борис отметил, что они были единственными въезжающими в город. А вот поток машин, пытающийся из него выехать был очень велик. Фактически они стояли в гигантской пробке, и медленно двигались, стараясь убежать от Эвана и его последователей.
— Пап, а почему все эти люди едут из Нью-Йорка?
— Трусы. — презрительно бросил Джейк. — Таким волю дай, так они комендантский час установят, и будут сидеть в своих домах
Борис кожей чувствовал, как нарастает напряжение в машине. Эмма почему-то замолчала и смотрела на огромную пробку, а ее отец постоянно потел, и курил сигарету за сигаретой. И вот перед ними предстал Нью-Йорк. Над городом летали бесчисленные вертолеты, кое-где вздымались столбы дыма.
— Не бойтесь. — сказал Джейк. — Это просто дымовухи. На большее эти сэтанисты не способны. Ну вот мы и приехали, сейчас на пару минут заедем я кое-что передам своим друзьям, и все.
И он свернул в сторону старого склада. Даже дураку было понятно, что склад уже давно не работает. В железной крыше зияли большие дыры покрытые ржавчиной, большинство окон было разбито. Но двери большого ангара были открыты и рядом припарковались две старенькие машинки. Джейк заехал внутрь склада. Посреди большого помещения стояло трое мужиков почти полностью соответствовавшие по телосложению отцу Эммы. Такие же толстые, и здоровые они смотрели на подъезжающую машину с бешеным блеском в глазах. Борис как бы случайно разорвал оберточную бумагу на чехле с мечом. Машина остановилась, Джейк вышел и направился к трем мужикам.
— Как-то здесь жутковато. — сказала Эмма когда отец покинул авто.
— Слушай, а в тот день, когда твои родители поругались, что делала ты? — неожиданно спросил Борис.
— Я? Ну я принимала ванну, когда услышала под дверьми крики…
— Понятно. — сказал Борис и слегка расстегнул чехол на мече.
А четверо мужчин тем временем уже о чем-то договорились, и направились к машине. Теперь в их взглядах безумие было видно настолько отчетливо, что Эмма сжалась в комочек. Борис отметил, что у двоих из них на уровне пояса брюки слегка оттопырены.
— Эмма, Борис, выйдите, я хочу познакомить вас с моими друзьями. — сказал Джейк в открытое окно машины.
— Папа, я не хочу… — сказала Эмма.
— Да ты не бойся, все будет хорошо. — улыбнулся ее отец.
— Все нормально Эмма. — сказал Борис. — Давай выйдем.
Эмма, как ни странно сразу успокоилась. Она открыла дверь, и вылезла из машины. Борис вышел следом, держа в руках сверток с мечом.
— А что у тебя там мальчик? — сальным голосом спросил один из мужиков.
— Да какая разница! — грубо сказал другой. — Ты кого берешь?
— Мальчика. — ответил первый. — Я всегда хотел такого…
По его подбородку потекла струйка слюны.
— Папа, что происходит? — спросила Эмма. — Мне страшно.
— Не бойся дочка. Мы просто сейчас поиграем с вами в одну интересную игру. Я давно хотел тебя ей научить, но твоя мать была против. Но теперь этой суки нет.
— Я так понимаю — вы последователи Эвана? — вышел вперед Борис.
— Что?
— Вы не ответили на мой вопрос. — холодно сказал Борис. Четверо мужиков очень внимательно посмотрели на него. Что-то неправильное было в этой распрямившей плечи мальчишеской фигуре.
— Хорош базарить. Хватай их! — приказал второй.
И четыре мужчины набросились на двух детей. Эмма закричала. Борис начал действовать. Одним резким движением он вытащил меч из ножен, и первый подбежавший упал, потеряв свою голову. Вторым умер отец Эммы. Борис ловко проскочил меж его рук, и рассек ему грудь, разрубая ребра и кромсая внутренности. Двое оставшиеся остановились. Они с ужасом смотрели на столь быструю смерть своих товарищей.
— Эй парень, ты это брось. — сказал один из них.
— Папа! — бросилась к трупу отца девочка. Но Борис не обращал на нее никакого внимания.
— Вы думаете, что можете безнаказанно творить зло? — спокойно спросил у мужчин Борис. — Ну и где теперь ваш властелин?
И он бросился на них настолько быстро, что почти расплылся в воздухе. Спустя секунду оба педофила лежали на грязном полу старого склада с перерезанными глотками. Герой обернулся, и увидел, что девочка плачет над трупом своего отца. Он подошел к ней, и, наклонившись, обнял.
— Эмма… — начал он не зная, что еще тут можно сказать. Он понимал, что теперь она его не простит. Все же только что он убил ее папу. А папа есть папа, хороший он или плохой. Но вместо того чтобы вырваться из его объятий с обвиняющими криками, Эмма наоборот обняла его в ответ.
— Я знала. — сказала она сквозь слезы. — Я знала, что он за мной подглядывает. Но я не хотела его обижать. А потом он пошел к психиатру, и сказал что вылечился. Но… но…
— Я понимаю. Поплачь, тебе это сейчас необходимо.
Так они просидели почти десять минут. Она плакала, а он ласково гладил ее по голове. В детстве горе приходит к нам легко, и бьет с сокрушающей силой. Можно заплакать просто уколов палец, или наблюдая за тем, как кто-то отрывает крылья бабочке. Уже потом наше сердце покрывается толстой коркой засохшего навоза, и мы не пускаем боль внутрь. Но в детстве есть и одно преимущество. Горе, которое вначале кажется безбрежным быстро проходит. И это одно из самых больших достоинств детского сердца. Спустя десять минут Эмма выплакала все слезы, и посмотрела в голубые глаза Бориса. И там она не увидела ничего кроме теплоты и сочувствия.
— Что нам теперь делать? — спросила она.
— В первую очередь надо отсюда уехать.
— Нет, нам надо позвонить в полицию, и все им рассказать.
— Я сомневаюсь, что полиции сейчас есть дело до нас Эмма. Они заняты антихристом.
— Ну тогда нам надо поехать к твоим родителям.
— И тут тоже есть проблема. Но сначала нам надо уехать. Вставай.
И Эмма, слегка пошатываясь, с помощью Бориса поднялась на ноги. Он повел ее к машине, и посадив на переднее сидение сам сел за руль.