Сказочная глупость
Шрифт:
Открывшаяся перед ними картина внезапного побоища просто не могла быть настоящей. После всего произошедшего, после того как они справились со столькими трудностями, всё не могло закончиться... так. Слишком неправильно, нелепо. Но мгновение миновало, эмпатка ощутила приглушённую чем-то, пульсирующую боль Чимбика и это ощущение прогнало охватившее её оцепенение.
– Он жив, - зачем-то вслух сказала она и завертела головой, сама не понимая что ищет. Медицинской подготовки близнецы не имели, но одно знали точно - шевелить
Зато Свитари сообразила быстрее - её взгляд остановился на дроиде и приобрёл осмысленное выражение.
– Ты, как там тебя? У нас есть медицинские дроиды?
– Меня зовут Дум, мэм, - оскорблённо сообщила жестянка, - и медицинских дроидов на борту нет.
– Да хоть Дуку!
– раздражённо отмахнулась полукровка.
– В тебе есть какая-то информация об оказании первой помощи?
– В корабельном лазарете, мэм, - с достоинством ответил Дум.
– Активировать голографического врача?
– Активируй!
– всколыхнувшаяся в Свитари бессильная злоба нашла выход в этом рыке.
Ри так и осталась на месте. Она краем глаза следила за тем, как Эйнджела подходит к лежащему в мокрой траве сержанту и не могла заставить себя посмотреть на неподвижную фигуру в синей мандалорской броне. Глупое детское нежелание узнать страшную правду, предпочитая цепляться за спасительное неведение, дающее призрачный шанс на благополучный исход.
– Есть что-то, что поможет нам перенести их в лазарет? Дроиды, носилки, что-то ещё?
– Сейчас принесу, - Дум, грохоча ногами по палубе, исчез в недрах корабля.
Эйнджела, тем временем, дошла до Чимбика, присела рядом и растерянно замерла, не представляя, что же теперь делать. Блайза, как и остальных участников этой батальной сцены, она не чувствовала. В равной степени они могли быть мертвы, или без сознания. В любом случае, эмпатка не представляла, чем им помочь. Надежда была только на набор нулей и единиц, считавших себя медицинской программой.
– Сейчас дроид включит корабельного доктора и всё будет в порядке.
Она не была уверена, что клон слышит и понимает её, но это было всё, что пришло Эйнджеле на ум. Сержант повернул голову, с неожиданной силой стиснул запястье девушки и прохрипел, делая паузы между словами:
– Берите... Блайза... и улетайте. Слышишь? Быстрее...
– он скрипнул зубами и тихо застонал, пережидая очередной приступ боли, от которого перед глазами заплясали весёленькие солнечные зайчики.
Эти чувства зеркалом отразились в эмпатке и она невольно вздрогнула прежде чем сумела выстроить стену между собой и чужим страданием.
– Мы поместим вас обоих в лазарет и найдём медиков, - Эйнджела старалась, чтобы её голос звучал успокаивающе.
– Меня... эвакуируют...
– соврал Чимбик.
– Аварийный... маячок... тут, -
– Уходите.
Обычно Эйнджеле далеко не всегда удавалось распознать чужую ложь, но сейчас она почему-то со всей отчётливостью поняла, что клон врёт. Была в нём какая-то обречённость и она граничила с твёрдой решимостью, какую полукровка ощущала в тех, кто принял решение идти к цели, невзирая на цену, которую придётся заплатить.
– Сперва тебя подлатаем, а потом уже полетим.
'Или просто улетим вместе с тобой, и плевать на твоих шебсеголовых джедаев и чувство долга', - мысленно добавила она. В конце-концов, он всегда сможет вернуться в ВАР и соврать что-нибудь своим о том, где был и почему не явился к точке эвакуации.
Свитари подошла к ним, постояла несколько мгновений и, поколебавшись направилась к Блайзу. Эйнджела видела, как она неумело запустила пальца под шлем, пытаясь нащупать пульс на шее, как это показывали в холо. Судя по исходящему от неё раздражению, это было не так просто, как в фильмах, но последовавшее за раздражением облегчение подсказало, что второй клон жив.
А Чимбик стиснул руку эмпатки так, что, казалось, затрещат кости, и застонал от бессилия и досады, что вот так вот бездарно, бессмысленно растрачивается бесценное время.
– Делай, что говорю!
– собрав все силы, рявкнул он.
– Мне... хана... понятно? Ранение в живот... задет... позвоночник...
– клон перевёл дух.
– Мне осталось полтора... от силы два часа, потом всё... сепсис убьёт. Лазарет не поможет... нужен хирург, операционная... Блайз... в грудь... броня... выдержала... рёбра, может, легкое повреждено... лазарет справится, только... дежурить надо.
'- Сила великая!' - подумал он, глядя на Эйнджелу сквозь линзы визора.
– 'Почему так? Почему всегда нет времени сказать самое важное? Почему нет времени рассказать, что я люблю её? Что вот уже две недели, как потихоньку умираю от того, что не могу быть рядом? Да и зачем это говорить? Хватит, и так помучил...'.
Странно, но Чимбик был даже рад, что всё закончилось вот так: теперь не было необходимости терзаться выбором, а потом жить, храня в памяти тепло её рук, сияние глаз....
– Уходите...
– сержант разжал ладонь.
Эйнджела осторожно отстегнула его шлем, положила его рядом и мягко погладила кончиками пальцев его щёку. Лицо сержанта было серым и холодным, неприятно напоминая о покойниках. А Чимбику в голову пришла неуместная мысль, что прикосновение оказалось даже приятней, чем он когда-то воображал. Следом за этой мыслью пришла следующая: до чего же, наверное, отталкивающе он сейчас выглядит - в крови и грязи, размазанных по коже слезами. Но эмпатка продолжала просто гладить его по лицу и что-то тихо шептать. Что именно - он уже не разбирал, болтаясь где-то между явью и бредом.