Сказочница
Шрифт:
— То есть, — мэтр Лин откашлялся и, глядя на меня испуганными глазами, уточнил, — Тебе знакома эта фраза?
— Да она любому человеку с университетским образованием знакома, — фыркнула я. — Нам к зачету надо было выучить наизусть восемьдесят латинских выражений, а к экзамену двести пятьдесят, так что я…
— Ты кроме этой фразы знаешь еще двести??? — мэтр Лин вскочил на ноги и схватился руками за голову.
Что-то я теряю нить разговора, кажется.
— Около того, — киваю осторожно. — Может больше, я не считала, если честно…
— И перевод знаешь?
Странный
— Конечно, знаю… «Строг закон, но он закон»… или «суров закон, но закон»?.. Не принципиально, суть я уловила.
Мэтр Лин смотрел на меня большими грустными глазами.
— То есть все это время мы… — он закрыл лицо руками, упал назад в кресло и замычал что-то сквозь зубы.
— Мэтр? — я, если честно, испугалась. Старенький же, еще дуба даст, а я виноватой окажусь.
— Хорошо, — он вдруг резко поднял голову. — А вот выражение «Цасус бэлли»…
— Казус бэлли, — автоматически поправила я, а только потом вспомнила, что исправлять речь малознакомых людей некрасиво. — Ой! Я…
— Как-как?
— Casus belli, — я обреченно вздохнула. — Повод к войне…
— Записывай!!!! — рявкнул в адрес раскрывшего рот ученика мэтр Лин, а испуганной мне ласково так:
— Так тебе, говоришь, знаком этот язык…
Вот же, воистину, горе от ума. Кто меня за язык тянул!!
— Знаком. В некотором роде…
— И что, в твоем мире говорят на этом языке?
— Не говорят, — я пожала плечами. — Давно уже… Не спрашивайте меня, как давно, я не помню!!! У меня, конечно, красный диплом, но это совершенно не значит, что я знаю всё!!!
Мэтр Лин ласково улыбнулся.
— Ладно. А почему не говорят?
— Не знаю, — хмуро проворчала я. — Мертвый язык. Так бывает…
— Аааааа!!! — завопил лохматый Лаврик, а старик снова руками за голову схватился, а я вскочила на ноги и на всякий случай от них за креслом спряталась. Что там Кир говорил про свое возвращение? Он меня с этими психами вообще надолго оставил?
— Мертвый? — сиплым голосом уточнил мэтр Лин.
Я только кивнула.
— Почему мертвый-то?
— Термин такой, — ворчу из-за кресла, а Лаврик строчит и строчит за мной в свитке, как за сыном Божьим. — Никто не говорит больше на этом языке, вот он и считается мертвым.
— Мирочка, — сладким, как патока, голосом обратился ко мне главный жрец храма Слова. — А давай ты нам все-все расскажешь, что ты об этом языке знаешь, а?
Нет, мне не сложно, но…
— А зачем вам?
Лавр вытаращил на меня обалдевшие глаза, а мэтр устало объяснил:
— Ты только что двумя предложениями уничтожила на корню науку, которая насчитывает в своей истории не одно столетие. И теперь спрашиваешь, зачем?
— Что, серьезно? Я нечаянно… то есть…
— Идем.
Мэтр Лин обошел стол и протянул мне руку.
— Не бойся. Понимаю, что тебе кажется, что мы сошли с ума, но я тебе сейчас покажу одну вещь и объясню все. Идем со мной.
И я пошла, проклиная себя за глупость и бесхребетность. Надо было кресло в безопасный угол затащить,
А мэтр Лин, не подозревая о моих малодушных желаниях, тем временем вещал:
— Храм Слова в Белом Городе — один из древнейших храмов. Говорят, что он самый древний, что он вообще первый, что его построил человек, произнесший первое Слово.
Бреду за мэтром и тоскливо глаза к потолку закатываю. Уморят они меня здесь, как пить дать, уморят! Я-то думала, что все занудство в моей жизни с последним госом закончилось… Ан, нет…
— Ты пока еще не знаешь, — продолжал старик. — Но храм Слова отличается от всех остальных храмов, существующих в этом мире и в бесконечном множестве других. Здесь не поклоняются Богам, не взывают к имени покровителя и защитника, не просят, не угрожают и не жалуются. Храм Слова — это бастион, цитадель. Мы Слово храним в прямом смысле. Потому что именно здесь, в самом древнем из храмов находится «Книга мёртвых».
Остановился, протягивая руку вперед, а у меня возникла шаловливая идейка пропеть для придания моменту большей трагичности:
— Па-ба-ба-баааам!!! — еле сдержалась, честное слово, а потому только хихикнула в кулак, чем заслужила хмурый взгляд от мэтра.
— Вот она, «Книга мёртвых», — тихо вымолвил он и на стол в тускло освещенной нише показал.
Смотрю в указанном направлении. На маленькой подставке, которую и столом-то назвать нельзя, лежит здоровенная — метр на метр, не меньше — скрижаль, а на ней большими буквами написано: «Delenda est carthago». И все.
— Эта каменюка и есть ваша «Книга мёртвых», — интересуюсь недоверчиво.
— Она… — это Лаврик за спиной шепчет.
— Мммм… А почему в ней только одно предложение? Нет, фраза, конечно, смыслом насыщена, никто не спорит, но как-то маловато для книги…
— То есть эта фраза тебе тоже знакома? — мэтр смотрел на меня, как на Бога, и мне стало стыдно.
— Ну… — и захотелось даже соврать. — Знакома… Только не надо снова за голову хвататься, пожалуйста! Вам плохо станет, что я потом Киру скажу!?
— Скажешь ему, что я старый идиот, — проворчал мэтр и прямо на пол у книги сел. — Так что там написано?
— Карфаген должен быть разрушен, — призналась я.
— Помедленнее, я записываю!
— И что это значит?
— Ну, вообще это призыв к борьбе.
— А что такое Карфаген? — это Лаврик опять свои пять копеек вставил.
— Государство такое. Было. Давно. Кажется, в Африке, но я не уверена… Да что ж ты записываешь-то все время!? Раздражает…
— Пусть пишет, — возразил мэтр Лин. — Ему полезно… Не смотри на него, слушай меня. На чем я?.. Ах, да. «Книга мертвых». Как ты уже, видимо, догадалась — это не обычная книга, а своего рода артефакт. По всей вероятности, самый древний артефакт из всех существующих. Он предсказывает будущее, дает указания и советы… Один раз в день, вот тут, — жест в сторону камня, — появляется фраза. Мы ее переводим, — тяжкий вздох. — И трактуем, — еще один вздох, не менее тяжкий. — Жрецы храма Слова занимаются этим сотни лет…