Сказочное Рождество
Шрифт:
— Сегодня мой первый эфир! — От этих слов Оливия почувствовала дрожь. — О боже! Меня просто трясет! Взгляните!
Она подняла руку на уровень своих глаз и рассмеялась, когда ее рука затряслась.
— Я отменила несколько встреч, назначенных на сегодня. Думала, что так смогу немного успокоиться. А вышло еще хуже! Ведь дело отвлекает!
— Ну тогда бы мы не смогли извиниться друг перед другом и выпить этот чудесный кофе! — Томас поставил белую фарфоровую чашечку обратно на блюдце. — А хотите, я пойду с вами? Буду стоять недалеко
Оливия благодарно улыбнулась. Глядя на Томаса, ей действительно становилось спокойнее. Его добрые глаза и мягкая улыбка были словно валерьянка.
Кимберли отказалась, Брендон в больнице, я одна буду в этой студии, принялась рассуждать Оливия. А этот молодой человек очень даже симпатичный. А вдруг все пойдет не так, как я планирую? Если я ударю лицом в грязь? Нет уж!
— Может, в другой раз? — мягко отказала Оливия Томасу. — Мне очень приятно, правда! Но...
Томас ей улыбнулся.
— Я не настаиваю, что вы! В другой так в другой! Я вас понимаю! Простите меня.
— А знаете, я уже совершенно не волнуюсь! — Оливия всплеснула руками. — Мне нужно быть в студии на Эйвинг-стрит через час, а я не волнуюсь! Вы меня успокоили! Правда!
— Вот и славно! — Томас подмигнул ей, пытаясь изобразить на лице спокойствие.
Однако его не отпускали мысли о собственной карьере. Сегодня ровно в восемь вечера решится его судьба. Некий Арнольд Каас, очень жесткий критик, оценит в прямом эфире его книгу «Лики прошлого», которую он написал под псевдонимом.
Томас даже не догадывался, что сидящая рядом с ним милая девушка и есть суровый критик Арнольд Каас!
В студии было шумно. Все готовились к прямому эфиру. Кто-то сидел за столом, уставленным мониторами, и настраивал свет. Кто-то перекладывал бумаги из одной папки в другую. Еще пара человек, стоявших за стеклянной ширмой, о чем-то горячо спорили.
— Мисс Уильямс, садитесь, вас нужно привести в порядок! — указала ей на кресло женщина с кисточкой и пудреницей в руках.
— Наверное, не стоит сопротивляться и отстаивать натуральную красоту! — посмеялась Оливия и махнула рукой.
— Привет, Оливия! — К ней подошел ее старый знакомый Шон Рилдон, невысокий мужчина с длинными вьющимися черными волосами.
Три года назад они познакомились на одной из вечеринок, посвященных выходу книги известного писателя. Именно в тот вечер Шон и Оливия горячо поспорили на тему: «Честно ли писать критику под псевдонимом?».
— Это похоже на темную комнату, черную кошку и аквариумную рыбку! — сказал тогда Шон.
— Не вижу связи! — усмехнулась Оливия. — Объясните!
— Черную кошку не видно в темной комнате. Никто не знает, есть ли она вообще. Но почему-то утром пропадает рыбка! Вы как та черная кошка. А автор рыбка. Пишите критику под псевдонимом, никто не знает, что Арнольд Каас и есть Оливия Уильямс. Остаются только ваши следы. А вас нет. Так не честно! Вы
— Что за вздор?! — Оливия тогда очень возмутилась. — Все я ощущаю! Я пишу как есть. Как я чувствую. И псевдоним тут ни при чем! — Оливия даже собиралась уйти, но Шон ее остановил.
— Когда я попаду на телевидение, то непременно позову вас к себе в студию. Тогда вас узнают все!
— Но меня и так знают многие.
— Только лишь в узких кругах. А может, вы боитесь открыть свое истинное лицо? Думаете, что женская критика уступает мужской?
— Нет. Я так не считаю!
— Тогда обещайте мне, что придете в мою студию.
— Обещаю!
На том разговор и закончился. Прошло около трех лет. Шон и Оливия поддерживали отношения. Они часто пересекались на конференциях, на вечеринках, на съездах и стали приятелями.
И когда Шон Рилдон сдержал свое слово и пригласил Оливию в студию, этот жест с его стороны не выглядел вызовом на дуэль. Наоборот, по мнению Оливии, он протянул ей руку помощи, приняв которую можно дальше шагать по карьерной лестнице.
— Привет, Шон! — поприветствовала его Оливия и села в кресло. По ее лицу сразу забегала пушистая кисточка и стала разносить тонким слоем пудру.
— Как настроение? — спросил он. — Готова выйти на новый уровень?
Не дожидаясь ответа, он направился в комнату за стеклянной ширмой.
Оливия проводила взглядом Шона, мило улыбнулась визажистке и полезла в свою сумку для того, чтобы достать речь и снова ее прочитать.
Но блокнота не оказалось!
Она схватила сумку и начала шарить в ней рукой. Блокнота не было!
Это знак, поняла она. Черт, это плохой знак!
Расстроившись, Оливия откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, начала вспоминать текст и мысленно выписывать его на листок.
— Простите, но сюда нельзя! — послышался строгий женский голос.
Оливия открыла глаза и увидела Томаса. Она быстро соскочила с высокого кресла и побежала навстречу недавнему знакомому.
— Это вы?! — воскликнула она, и на ее губах появилась широкая улыбка.
— Вы забыли в кофейне блокнот. Хорошо, что вы упомянули, когда и где у вас эфир. Думаю, что блокнот вам необходим.
Оливия не отрываясь смотрела в его карие глаза. Он тяжело дышал. Видимо, бежал изо всех сил и искал ее по всему телецентру. На его щеках горел румянец. Тонкие губы растянулись в улыбку.
— Теперь я могу остаться и поддержать вас?
— Конечно. Вы меня просто спасли! Я такая растяпа сегодня. — Оливия взяла блокнот и еще раз поймала на себе взгляд Томаса. Она смущенно опустила глаза и прижала блокнот к груди.
— Я буду рядом, — поспешно произнес Томас. Он всем сердцем хотел поддержать Оливию. У него было ощущение, что он знает эту девушку долгие годы, словно она его лучший друг или возлюбленная, которая стала с ним одним целым. — Вот там... за стеклянной дверью...