Сказочное Рождество
Шрифт:
Томас ничего не ответил. Он вернулся спустя несколько минут с сапогами Оливии и своими ботинками.
Молча сев рядом с ней, он быстро расшнуровал коньки и переобулся. Потом встал, взял коньки обоих и снова куда-то ушел. Когда он вернулся. Оливии уже не было.
Томас сначала подумал, что она зашла в буфет или туалет. Но, подождав ее минут пятнадцать, он понял, что она ушла.
За окном начало светать. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Снегопад почти прекратился, снег еще шел, но теперь совсем чуть-чуть. Казалось, небо
— Уже рассвет, — тихо сказала Габриель, не сводя глаз с окна. — Слышишь, в холле стало тихо. Все разошлись.
Она сидела на краю кровати Брендона и держала его за руку. Он нежно поглаживал тыльную сторону ее ладони своими пальцами и иногда крепко сжимал ее, как будто боялся, что она уберет руку.
— Спасибо, что ты провела эту ночь со мной. Не отходила от меня. Ты очень добрый человек, Габриель.
— Ты прекрасно знаешь, почему я так поступила. Мне самой не хотелось никуда уходить. Мне очень понравилось разговаривать с тобой. Легко и непринужденно. Ты понимаешь меня, Брендон. Чего бы ты сейчас хотел? Я исполню любую твою просьбу.
Брендон приподнялся на подушке и посмотрел в окно. Потом он задумчиво взглянул на Габриель. И только через минуту молчания на его губах появилась озорная улыбка.
— Мне можно выйти на улицу?
— Я бы не советовала. Ты еще слаб.
— Это мое единственное желание. Я хочу прогуляться по белому снегу. Хочу вдохнуть полной грудью холодный утренний воздух Рождества.
— Хорошо. Я постараюсь тебе помочь. Сейчас я вернусь.
Габриель вышла из палаты и пошла по коридору. Заглянув в холл, она увидела двух пациентов. Но те не обратили внимания на медсестру, потому что были заняты разговором.
Тогда Габриель вернулась к своему дежурному столу и, открыв ящик, достала связку ключей.
Первым делом она направилась на четвертый этаж, чтобы взять одежду Брендона. Открыв дверь и оглядевшись по сторонам, она вошла в небольшую комнату.
Нащупав выключатель, Габриель зажгла свет и начала искать по шкафам куртку Брендона.
Через пять минут она снова вышла в коридор и заперла дверь на ключ. В ее руках был пакет с вещами и теплое одеяло.
Теперь ей оставалось спуститься на первый этаж и взять инвалидное кресло.
Когда двери лифта раскрылись, Габриель быстрым шагом направилась к комнате, где, по ее расчетам, могли быть кресла.
— Вам нужна помощь? — вдруг окликнул ее мужской голос.
Габриель обернулась и увидела пожилого охранника.
— Мне нужно инвалидное кресло. Нужно перевести пациента в палату.
Охранник почесал затылок, потом взял ключи, которые лежали у него на столе, и направился к дверям другой комнаты.
— Здесь склад. Тут костыли и кресла. Мы все перевезли, — пояснил он, открывая дверь. — Выбирайте.
Габриель зашла в тусклое помещение и увидела то, что искала.
— Большое спасибо! — улыбнулась она охраннику. — Это то, что
Охранник ответил на ее улыбку и сладко зевнул.
— Говорят, у вас там был праздник.
— Да. Именно по этой причине мне нужно кресло. Один пациент перебрал с алкоголем. Мне нужно перевести его в палату.
Охранник звонко засмеялся.
— Ну с Рождеством!
— С Рождеством! — ответила ему Габриель и поспешила к лифту.
Кимберли с трудом открыла глаза. Первое, что она увидела, это было ее платье, брошенное в углу кабины. Голова раскалывалась от боли, в висках стучало, перед глазами плыло.
— Если бы не похмелье от этого мерзкого шампанского, я бы удивилась! — шепотом произнесла Кимберли.
Вокруг была разбросана одежда: джинсы, футболка, ее сапоги и платье. Только шубка была аккуратно сложена и лежала рядом с Кевином. На полу лифта лежал пуховик, как шкура убитого медведя перед камином. Он и послужил постелью.
Кимберли передернуло. Как она могла так опуститься? Переспать с мужчиной в лифте!
Это все под воздействием алкоголя! Во всем виновато шампанское! — успокаивала себя она.
Потом она закрыла глаза и сильно помассировала виски. Боль немного утихла, но сразу же вернулась, когда она попыталась встать.
Она схватила платье и с ужасом посмотрела на него. Мятое, в пятнах и чуть порвано у замка.
И Кимберли вспомнила, как резко рванула молнию, чтобы произвести на Кевина впечатление, будто она Афродита, только что появившаяся из морской пены.
Она быстро оделась. Схватила сумочку, натянула сапоги, набросила шубку и прислонилась к стенке лифта.
Она стояла и смотрела на спящего Кевина. В нем не было ничего такого, что могло бы привлечь Кимберли, если бы они не оказались запертыми в лифте.
В нем вообще не было ничего привлекательного. Сейчас он лежал на животе, без капли смущения демонстрируя свой голый зад.
Его тело было худым и полностью покрыто веснушками. И тут Ким вспомнила, как ночью говорила ему:
— У тебя тело Аполлона, Кевин! Как много веснушек! Я так обожаю веснушки! Хочешь, я поцелую каждую?
Кимберли сморщилась. Ей стало противно и стыдно одновременно. Ей хотелось убежать, скрыться, испариться.
И тут ее внимание привлекла панель с кнопками. Она горела! Значит, лифт работает!
Кимберли аккуратно перешагнула Кевина и нажала на кнопку десятого этажа.
Лифт тихо проревел и распахнул двери.
Как Кимберли была рада свободе! Она быстро выбежала и подождала, пока двери снова сомкнутся.
Лифт закрылся, и она направилась в свою квартиру.
Белый снег. Белая дорога. Белые деревья. Все в снегу. Мэган гуляет по лесу. Она одна, но ей не одиноко. Что-то теплое согревает ей сердце. Наверное, это любовь.
Мэган подходит к каждому дереву, с нежностью обнимает его и загадывает желание. Она верит, что все, о чем она попросит, сбудется. Непременно сбудется.