Скелеты в шкафу мертвеца
Шрифт:
Большая часть вещей, в том числе и часы, на кухне осталась еще от прошлых жильцов, и половина из них либо не работала или работала, но с переменным успехом, либо угнетала одним своим видом, портя настроение и аппетит.
По-хорошему выкинуть бы все лишнее, но о том какой в конечном счете должна быть наша кухня, по совместительству обеденный зал и гостиная в нашем скромном жилище, мы так и не решили. Точнее, как, изредка мы возвращались к обсуждению. Но очищение пространства всегда переходило к идеям о переделке и ремонту, которые всегда ударялись о скалы бедности и одни
Тут стоит отметить, что для нас с Софи кухня не просто место готовки, не очередная комната, в которую мы приходим по нужде. Здесь проводятся мирные переговоры после крупных ссор, подкуп и шантаж. Желтовато-кремовые стены, с россыпью жирных давно въевшихся по самую штукатурку капель, видели много ожесточенных боев, не обремененных моралью и гуманностью.
Сюда мы спешим после тяжелого рабочего дня и тут же обсуждаем как глобальные, так и малозначительные, но очень волнующие новости. Стол с тремя неудобными стульями, холодильник, тарахтевший без остановки, то и дело угрожая скинуть все с себя, единая цепь тумбы, плиты и умывальника — все это центр нашей квартиры, его сердцевина. И дело не только в еде, а в воспоминаниях, лучших разговорах и улыбках, которые помнят эти стены. Здесь две окрыленные свободой еще не взрослые, уже не дети, мы праздновали свою свободу, начало нового жизненного пути, первые серьезные отношения Софи и оплакивали их же конец.
По выходным, сидя за шатким столом под вуалью старой скатерти в желто-зеленую клеточку, мы дискутировали о том, какую еду закажем и из какой доставки, потому что тратить драгоценные часы ничего неделанья на домашние заботы не хотелось никому.
Я бы многое отдала, чтобы сейчас был один из таких вечеров. Но увы, сегодня утро понедельника и Софи спит, а меня ждет долгий рабочий день. И вчерашняя пицца, хотя скорее её отщепенцы, жадные на начинку и щедрые на пригаринки.
Из еды, с которой ничего не надо делать, в холодильнике были только остатки выходных посиделок: пицца с тонюсенькими полупрозрачными слайсами колбасы, половинка помидора, черные маслины, сыра с мизинчик и шампанское, которое вкупе с яблочным соком приятно пахло ванилью и практически не отдавало дешевым спиртом.
Недолго думая, выскребла из картонной коробки треугольный кусочек пожирнее и остатки сыра. Естественно, ни о каких дурманящих ароматах речь уже не шла, и корочка не прогибалась под пальцами с приятным хрустом. Как-никак по меркам фастфуда, вчерашняя пицца даже не старожил — это зомби, восставший из могилы. Но микроволновка должна немного улучшить ситуацию. Как говорила мама, горячее невкусным не бывает. И тут не поспоришь, когда у тебя горит рот, в общем то плевать что в нем, брокколи или лангусты.
Мысли о скором завтраке прибавили бодрости, и потянувшись, я с куда большей радостью принялась ждать, внимательно следя за электронным таймером, чуть ли вилкой, не постукивая от нетерпенья.
Короткий щелчок, и вот я один на один с единственным, что может улучшить мое горестное настроение. Компанию за завтраком мне составил мой давний соратник, не покидающий меня ни днем, ни ночью,
В ленте личной страницы одна за другой мелькали смешные картинки, прерываемые новостями, которые я старалась перелистывать побыстрее, чтобы не успевать вчитываться. День и так поганый, зачем его себе ещё портить. А новости всегда плохие, то убийства, то кражи, то вселенская несправедливость, то ещё какие трагедии, которые не делают умнее, но придают лицам постные выражения умудренности, что в целом многих обманывает и заставляет приписывать истинным идиотам мыслительные способности гениев.
И все же парочку заголовков я прочла. Очередной выходец Пасарея нарушил закон и не понес наказания, в старых трущобах Шера обвалился балкон аварийного дома под весом какого-то дедка, долгое время добивавшегося ремонта балконов и улучшения жилищных условий, что довольно иронично, и относительно неприметная заметка про семейство из того же Пасарея, утопающих в несчастьях. Довольно скучная история про знатную семью, в которых то и дело кто-то умирал. На фоне прочих историй она казалась высосанной из пальца, плюс автор явно набивал знаки, поэтому приплел проклятия, злой рок и теории заговоров. Подобное максимум вызывало ухмылку и сомнения в здравости ума журналиста.
Перелистывая ленту личной страницы в очередной раз, бросила взгляд на время и чуть ли не подпрыгнув на месте, чертыхнулась про себя.
Вскочив и ещё не до конца проглотив пиццу, побежала собираться. Быстро умылась и кое-как пригладила непослушные пряди русых волос, которые доставляли мне кучу проблем с самого детства и даже короткая стрижка, чуть ниже подбородка, не уняла их бунтарский дух, даже наоборот сподвигла на новые идея террора над несчастной мной. Теперь волосы не просто не желали расчесываться и лежать единой шелковистой волной как у других девушек, они помимо всего прочего при малейшем попадании воды собирались в кудрявые пружинки и лезли если не в глаза, то в рот.
Очередная трель будильника сообщила, что счет идет на секунды. Либо я сейчас же вылетаю в направлении метро, либо снова выслушиваю получасовую лекцию о моем безответственном поведение, что неприемлемо, ведь я девушка и тем более будущая мать. Как связаны пунктуальность и материнство за все время работы на господина Новака я, так и не поняла, но послушно кивала и слезно обещала больше не опаздывать.
Быстро нацепив свободную белую рубашку, темные брюки свободного кроя и любимые, потому что единственные, кроссовки, наскоро продела руки в рукава черного анорака, закинула на плечо рюкзак и поспешила навстречу промозглому зимнему ветру.
Илай Новак, мой начальник, ведет медицинскую практику с давних лет, как он говорит, еще с тех самых, когда чиновники не воровали, а девушки знали свое место, исправно готовили у плиты и поднимали демографию в столице. В переводе на человеческий, это около 30 лет, за время которых он умудрился стать той ещё зазнавшейся сволочью. Хотя кто знает, может он уже родился самодовольным гадом.
Опять же по словам самого Новака, он очень уважаемый в высших кругах, а потому никто из моих знакомых и друзей о нем ничего не слышал.