Скиф
Шрифт:
Орик чувствовал голод — у них не было с собой никаких запасов пищи, а вчерашний обед в гостинице не был достаточно сытен. Пробираясь около стен, он с любопытством оглядывал сады с деревьями, обремененными плодами; большой виноградник тянулся вправо, огороженный легкими жердями.
Не слушая предостережений своего спутника, Орик забрался туда и стал срывать тяжелые, нагретые солнцем гроздья. Ягоды были покрыты нежным, туманным, сладко и терпко пахнущим налетом. Солнечные лучи пересекали густую, темную листву яркими, светлыми полосами; на их фоне отчетливо выступали коричневые, спиралью свившиеся около гроздьев завитки.
Лошадь, похрапывая, обнюхивала землю и щипала траву. Таргис дремал, положив руки
Вдруг совсем рядом послышалось блеянье, раздался тоненький голосок, кричавший что-то; в пустырь, одна за другой, вбежали несколько коз и следом за ними маленькая девочка в короткой испачканной травой белой тунике. Увидав незнакомого человека, она испугалась; не решаясь подойти ближе, остановилась у ворот, потом спросила Таргиса, зачем он сюда пришел и позволил своей лошади щипать траву, принадлежавшую ее козам.
Эти вопросы показались Таргису такими удивительными и смешными, что его лицо расплылось улыбкой и он вступил с девочкой в переговоры. Он дал ей несколько мелких монет; заинтересованная пестрым узором, украшавшим его одежду, она села рядом и начала что-то рассказывать.
Неожиданное появление Орика испугало ее; она отбежала в сторону, прижалась к стене; широко раскрыв глаза, слушала, как они разговаривали на непонятном языке, и молча проводила их глазами, когда Таргис сел на лошадь, махнул ей рукой и сопровождаемый Ориком, скрылся за воротами.
На улицах все еще было тихо и безлюдно. Прохожих встречалось немного, но они стали попадаться все чаще, по мере приближения к центру города. Женщины несли на плечах высокие амфоры с водой; у некоторых лица были открыты, у других закутаны вуалью, позволявшей видеть только одни глаза. Ремесленники работали в прохладной тени своих открывавшихся на улицу лавок. Чинили сандалии, кроили широкие куски белой ткани или покрывали лаком и красками глиняные сосуды разнообразной формы. Около красивых домов, осененных деревьями, суетились невольники, работавшие в садах, слышался хозяйственный шум, стук ножей, из кухонь вместе с дымом поднимался возбуждающий запах готовящегося обеда.
Прошел целый караван ослов, нагруженных корзинами; оттуда виднелись большие плотные кочаны капусты, светло-зеленые и лиловые, пышные вороха салата, желтая и красноватая репа, темные, жесткие, тесно сжатые лепестки артишоков, бледные, хвощеобразные головки спаржи; огромные бугристые оранжевые тыквы выглядывали из-под груд мальвы; черно-лиловые баклажаны блестели под солнцем, как покрытые лаком, и рядом с ними зеленоватая неровная кожа дынь казалась матовой и пористой. Погонщики с криком и ругательствами бежали за животными, подгоняли ослов крючковатыми, заостренными на концах палками, поправляли на ходу неровно висевшие корзины и осыпали угрозами шмыгавших около них детей.
На небольшой площади, вымощенной широкими каменными плитами, у здания, украшенного колоннами, собралась группа оживленно разговаривавших людей. Объясняя Орику, Таргис сказал, что это храм эллинского божества, и показал на откормленную белую свинью, украшенную цветами, — она приготовлена для жертвоприношения.
Между простыми гражданами, спешившими по улице, попадались иногда важные люди с длинными бородами, в широких белых одеждах, двигавшиеся медленно и самоуверенно. Прошел таксиарх [24] в красном плаще, сопровождаемый несколькими воинами; иностранные торговцы собрались около меняльной лавки; дети с дощечками в руках спешили в школу. Нестройный шум их голосов раздавался из окруженного легкой колоннадой дворика.
24
Таксиарх —
На перекрестках улиц стояли вооруженные полицейские, откуда-то издалека раздавались сигнальные крики медного рожка. Движение на улицах делалось все оживленней, громкий говор слышался из открытых дверей многочисленных цирюлен; в магазинах приказчики, раскладывали перед покупательницами модные товары.
Становилось все жарче. Легкий ветер поднимал беловатую пыль, каменные стены раскалялись; лица прохожих лоснились от пота.
Таргис, давно искавший какую-нибудь харчевню, наконец остановил своего коня перед маленькой лавчонкой, откуда слышалось шипенье кипящего масла, несся запах лука и жареного мяса. Подпоясанный белым фартуком, закапанным сальными пятнами, торговец предложил закусить печеным на вертеле хлебом и свининой, изжаренной на оливковом масле; потом они съели несколько больших ломтей арбуза, сладких, пышно-розовых, холодных, и, расспросив о дороге к рынку, двинулись дальше.
II
Зеленоватое у берегов, голубое, синее у горизонта море сверкало и блестело под ярким солнцем. Темные высокие недвижные кипарисы, осыпанные тонкой известковой пылью, осеняли сложенные из серых каменных многоугольных плит раскаленные солнцем дома.
У поворота к рынку несколько человек стояли перед вывешенным на стене объявлением. Когда они отошли, Таргис подъехал и стал медленно читать и переводить:
«Раб Аристогена, сына Хризиппа, убежал из города от своего владельца. Его имя Гермон, но он прозывается также Нилос; он сириец по происхождению, из города Бамбики; ему восемнадцать лет, он среднего роста, без бороды, с прямыми ногами; у него на подбородке впадинка, около левой ноздри родимое пятно и рубец ниже левого угла рта; кисть правой руки имеет метку из татуированных варварских букв.
Когда он убежал, на нем был пояс, содержавший три монеты стоимостью в три мины и девять жемчужин; кроме того, у него было железное кольцо с лекитом и скребницами [25] ; одет он был в хламиду и перезому.
Тот, кто приведет его обратно, получит два таланта медью и три тысячи драхм. Тот, кто только укажет место, где он скрывается, получит, если это будет священное убежище, один талант и две тысячи драхм, а если это будет у состоятельного человека, подлежащего за это показанию, — три таланта и пять тысяч драхм.
25
Украшения.
Заявления по этому поводу надлежит делать служащим стратега.
Вместе с ним убежал еще Бион, раб Калликрата. Он маленького роста, широкоплечий, с сильными ногами. Когда он убежал, он был одет в гиматион — короткий невольничий плащ, и унес с собой женскую шкатулку ценностью в шесть талантов и пять тысяч драхм медью.
Тот, кто приведет его обратно, получит столько же, как и первый. Заявление о нем делать также чиновникам стратега» [26]
Таргис не стал доканчивать перевода, так как подошли несколько греков и начали читать объявление.
26
Текст подлинного древнегреческого объявления (Letronne journal des savants, 1883, p. 329).