Скиф

Коробков Николай Михайлович

Орик сбросил с плеча тяжелое бревно и откинул назад длинные соломенно-желтые волосы.

— Спасибо за совет, — искренно сказал он, — но сейчас я еще не хочу уходить отсюда. Мне хорошо. Главк, очень хорошо. А свобода… я в ней уверен. Конечно, я уйду в степи, но лишь тогда, когда сам этого пожелаю.

II

Эксандр проводил гостей и посмотрел на удалявшуюся великолепную процессию празднично одетых клиентов и рабов, следовавших за носилками. Он вернулся в дом и прошел в комнату, где его ожидал Никиас. Эксандр

был взволнован.

— Этого я никак не ожидал, — начал он. — Знаешь ли ты, зачем эти люди приходили сюда? Если ты видел их, ты, может быть, догадался?

— Я пришел в то время, когда они были у тебя и, чтобы не мешать, удалился в сад. Они явились, кажется, по какому-то особенно важному случаю?

— Да. И совсем неожиданно. Между ними был друг Адриана — Сервий Теренций. От имени Адриана он явился, чтобы просить отдать тому в жены мою дочь.

Лицо Никиаса выразило удивление; потом он улыбнулся спокойно.

— Что же, Ия одна из прекраснейших девушек нашего города. Почему бы Адриану и не пожелать жениться на ней?

Он хотел спросить, что ответил на предложение Эксандр, но нашел это неудобным и промолчал.

— Адриан не принадлежит к числу людей, способных любить, — продолжал Эксандр. — В то же время он, конечно, не считает такой брак равным. Поэтому возможность подобного предложения никогда не приходила мне в голову.

— Ия сделается теперь одной из самых богатых женщин мира, — осторожно сказал Никиас. — И она сможет оказать немало услуг своему родному городу.

Эксандр быстро взглянул на него.

— Я не пожелал бы принести ее в жертву интересам республики. Но может ли такая жертва оказаться действительно полезной?

Он помолчал и, не получив ответа, продолжал:

— Честолюбие чуждо и мне, и ей. Богатство и власть, — хотя я и не забываю, что Адриан ни с кем не захочет поделиться ими, — не могут сделать Ию счастливой. А быть женой такого человека, как он, — злобного, черствого, ограниченного, распущенного и грубого — уже само по себе составляет несчастье. Поэтому я не колебался бы ответить отказом. Но я подумал так же, как ты. Быть может, городу удастся получить заем у Адриана. Он мог бы много сделать и для того, чтобы настоять в Риме на необходимости военной помощи Херсонесу против Палака.

— Мне кажется, что Адриан — друг Люция и благодаря своему богатству может иметь большой вес в правящих римских кругах, — неопределенно сказал Никиас.

— Да, конечно. Но ведь при всей своей расточительности он прежде всего расчетливый делец. Как иначе мог бы он собрать себе такое состояние? Кто может утверждать, что, женившись на Ие, он пожелает оказать бескорыстные услуги ее родному городу? Если же они могли быть выгодны для него, то не нужна была бы и ее помощь.

— Может быть, она могла бы оказывать на него определенное воздействие. Но для этого надо допустить, что он умеет любить.

— Чтобы воздействовать на Адриана, Ия должна была бы быть совершенно другой. Кроме того, получив ее, он сохранит по отношению к нам все свое высокомерие. Он сумел сделать так, что даже это сватовство носило оскорбительный характер, — может быть, намеренно, чтобы я почувствовал свое полное ничтожество по сравнению с ним. По форме он как будто прислал просить, чтобы я отдал ему мою дочь,

а по сущности лишь извещал о том, что оказывает мне незаслуженную честь, желая взять Ию в жены.

— Конечно, он не сомневался в том, что его предложение, кому бы оно ни было сделано, будет принято, как счастье. Ему ведь совсем чужды наши представления о достоинстве гражданина и твое отношение к богатству. Но что ты ему ответил? — решился, наконец, спросить Никиас.

Эксандр, ходивший по комнате, остановился.

— Поблагодарил за неожиданную честь и просил передать, что могу ответить не раньше, чем посоветуюсь с богами.

— А римлянин?

Он удивился, потом надменно заявил: «Ты знаешь, что боги покровительствуют Адриану; они могут дать только один ответ. Но не заставляй ждать слишком долго».

— Он может быть сильным политическим врагом, — помолчав, сказал Никиас, — и его нельзя раздражать.

— Хуже всего то, что недовольство мной он может перенести и на город. Он может расстроить налаживающиеся отношения с Люцием, и тогда понтийская партия, конечно, возобладает. А после этого скоро наступит конец независимости Херсонеса.

— Да. Получив Ию, он может не оказать никакой помощи; не получив ее — будет вредить наверное.

— Значит, ты думаешь, что следует согласиться, даже не рассчитывая на пользу от этой жертвы? Ты должен дать мне совет, Никиас. Ты можешь рассуждать здесь как гражданин, лучше, чем я.

— Я был когда-то архонтом-эпонимом, — ответил тот. — Но это уже давно миновало. С тех пор я занимаюсь только искусством и философией. Я наблюдаю вещи со стороны и мало верю в их важность. С городом случится то, что должно случиться. Допустимо ли думать, чтобы Ия могла изменить ход истории? Ведь это значило бы изменить непреложность неизвестных нам законов, которые то порождают новые государства, то сокрушают их и стирают с лица земли остатки разрушенных городов.

То, что есть, должно быть. Ты думаешь о гражданском долге; но для тебя он один, для сторонников понтийской партии — другой, для Диомеда, полагающего, что надо лишь собрать деньги и устроить новый набор, — третий. И все верят, что именно они исполняют гражданский долг и спасают город, а другие губят его. Откуда может быть уверенность, что ты прав, а остальные ошибаются? И почему они думают, что предложенный тобою союз с Римом вреден для Херсонеса? И кто из вас в действительности сумеет отстоять свободу? Может быть — никто.

Рассуждая так, я перестаю быть гражданином. Я вообще перестал им быть с того времени, как начал рассуждать. Таким образом, ты видишь, что никакого совета я дать тебе не могу. Мне кажется, что ты будешь более прав, оценивая вещи не с точки зрения политики. Но и в этом я не стал бы тебя убеждать. Потому что — откуда у меня может быть уверенность в том, что я прав?

— Я знаю твои взгляды, Никиас. Но я думал, что ты сегодня найдешь для меня другие слова. Ведь у меня только одна дочь, и я должен решить за нее на всю жизнь. В то же время я должен не забывать о городе. Поговори с нею сам. Может быть, она сумеет разрешить твои колебания. Тогда тебе будет проще определить, нужна ли эта жертва или не нужна, или, быть может, это окажется даже не жертвой, а удачным замужеством. Кто знает мысли девушки?..