Скифы. Строители степных пирамид
Шрифт:
Большинство животных, которые появляются в искусстве скифов, играли важную роль в искусстве цивилизаций, процветавших в Египте и на Древнем Востоке начиная с 4-го тысячелетия до н. э. Хотя некоторые художественные формы возникли в одном месте, а некоторые в другом, они распространились по всему цивилизованному миру того времени и стали узнаваемыми. Разные животные, реально существующие или придуманные, таким образом, изображались художниками всех рас, но в стиле, характерном для каждого региона. На Ближнем Востоке изображения оставались сильно натуралистичными вплоть до шумерской эпохи, когда начали появляться геральдические композиции. Самой популярной из новых мотивов была группа из трех фигур, в которую входили либо человеческая фигура, либо дерево, либо животное, по обе стороны которого располагались изображения геральдических зверей. Первоначально центральная фигура представляла бога Гильгамеша [15] , а звери олицетворяли власть Тьмы, с которой он был в непрекращающейся вражде, но скифы преобразили его в Великую Богиню, а животных – в ее слуг. Сцены
15
Гильгамеш – герой месопотамской мифологии.
16
Персеполь – древний город в Иране.
К этому времени северная Сирия, Верхняя Месопотамия, большая часть Анатолии, весь район Армении и Кавказа и большая часть Персии образовали единый культурный союз. Попытки проследить источник анималистического стиля в искусстве скифов оказались бесплодными, так как следы многочисленны и ведут во многих направлениях. Так, Ростовцев искал истоки этого стиля в Центральной Азии, Тальгрен – в российском Туркестане, Боровка – в Северной Сибири, Шмидт – на Древнем Востоке, а Эберт – в Ионии и на побережье Черного моря. В действительности искусство скифов – это система элементов, принадлежащих ко всем этим регионам, построенная вокруг своего особого центра.
На Кавказе свой собственный «звериный» стиль в искусстве развился задолго до появления в этом регионе скифов. Царские могилы в Майкопе датируются 3-м тысячелетием до н. э., но именно там в качестве отделки одежды появляются золотые пластинки. Их культовые статуэтки быков и оленей выполнены в стиле, который в какой-то степени координируется с самыми ранними образцами анималистического искусства, до сего времени обнаруженными в работах дохеттского периода из могильника Аладжа-Хююк в Анатолии. Франкфорт обратил внимание на стиль найденных там медных статуэток быков, а Вьейра предполагает, что черты, присущие майкопским находкам, возможно, были привнесены сюда народом, переселившимся в Анатолию с Кавказа. Пигготт в неменьшей степени осознает эту связь. Но находки в Майкопе были не единственным достижением. Последующие раскопки предоставили большое количество доказательств того, что мастера по металлу находились в разных местах на Кавказе начиная с бронзового века. Куфтин нашел четкое доказательство этому и в Триалети, и в Кировакане, а Гобеджишвили обнаружил останки интересных работ по металлу, а также мастерские с литейными формами и отливками, датирующимися 2-м тысячелетием до н. э., вблизи деревни Геби в верховьях реки Риони на Кавказе. Предметы, найденные в майкопских захоронениях, вероятно, были произведены работающей в схожей манере группой мастеров по металлу. В каждом случае мастерство настолько совершенно, а стиль так развит, что, очевидно, у этих изделий наверняка был длинный ряд предшественников, которые хотя и не поддаются идентификации, однако внесли свой вклад в формирование искусства евразийских кочевников.
В скифских изделиях из металла также просматриваются определенные черты того, что они эволюционировали от изделий, вырезанных из дерева или кости, и поэтому некоторые ученые стали искать их истоки в северных регионах евразийской равнины, среди эскимосских резчиков с берегов Белого и Берингова морей. В этом случае первые пробные резные работы жителей севера, должно быть, подверглись длительному процессу эволюции в Сибири и на Кавказе, прежде чем они развилисьв стилизованные и изысканные формы, уцелевшие на удилах и нащечных деталях сбруи скифских коней, где этот национальный стиль сохранен в наиболее чистом виде.
Влияние искусства Ближнего Востока имело своим результатом включение ряда новых сцен с участием животных в искусство Кавказа. После VIII в. до н. э. – а к этому времени ассирийцы уже подчинили себе сирийцев и финикийцев – влияние Востока стало более заметно. Затем продвижение скифов через Азию привело Кавказский регион в соприкосновение с культурой Египта, и статуэтки богини Бэс проникли в Западную Сибирь, Киев и соседние с ним земли, в то время как в Пазырыке появился лотос.
Из всего многообразия элементов, проявившихся в искусстве скифов, самым заметным был, возможно, ионийский элемент. Он проник в Евразию с нескольких сторон. Сначала он пришел к кочевникам из Персии, где ионийские мастера работали на постройке огромного дворца Дария в Сузах [17] . Но также он был напрямую завезен из Ионии купцами, торгующими с городами на восточном побережье Черного моря, и вдобавок к этому его распространили по всей территории юга России греческие художники, работавшие в Пантикапее и других местах на севере Понтийского царства. Скифам нравилось изящество ионийского искусства, но они живо воспринимали и красоту и пышность персидского искусства, наслаждаясь его великолепием и достоинствами.
17
Сузы –
Самые ранние из известных скифских захоронений совпадают по времени со скифскими военными успехами на Ближнем Востоке, и, как следствие этого, большинство из них находится на восточной границе европейской части равнины. По времени к ним близки некоторые из курганов в южной части России. Три из самых ранних захоронений – курганы в станице Костромской, в станице Келермесской на Кубани и Мельгуновский курган на юге России, а также клад, открытый сравнительно недавно в Сакизе в Урарту, на месте вероятного расположения первой столицы скифов, имеют особое значение. Основываясь на деталях одежды, Тиршман сумел установить, что находки в Сакизе относятся к 681–668 гг. до н. э., но возраст захоронений определить труднее. Принято считать, что Мельгуновский курган относится ко второй половине VI в. до н. э., но единого мнения по поводу возраста захоронений в станицах Келермесской и Костромской нет. Так, Ростовцев относит их к VI в., в то время как Боровка и другие авторитетные советские ученые датируют их VII в. Но к какому бы веку они ни относились, важно то, что скифский стиль уже предстает в полном расцвете во всех четырех местах раскопок, а открытия более ранних захоронений, относящихся к периоду, когда скифы еще не были неизвестны, следует ожидать, пока во всех подробностях не будет прослежена эволюция их искусства.
Предметы, найденные в этих четырех местах, отражают персидское влияние. Ножны для меча из Мельгуновского кургана демонстрируют успешное объединение национальных и ассирийских элементов, так как сам меч по форме – персидский, и украшения на ножнах также обнаруживают сильные ассирийско-персидские тенденции. Так, основной рисунок состоит из ряда крылатых четвероногих животных, напоминающих по виду персидские мотивы; животные через одного имеют человеческие и львиные головы и движутся вперед с луками с натянутой тетивой. Однако их крылья присущи скифским изображениям, так как вместо того, чтобы быть составленными из перьев, они имеют вид рыб, которые своими зубами держатся за плечи лучника. Он же, похоже, не страдает от этого древнего и необычно кровожадного образчика зооморфического сращивания. Другой ближневосточный элемент состоит в подчеркивании мускулов на ногах этого существа посредством отметок в виде точек и запятых. Эта деталь постоянно появляется в анималистическом искусстве Древнего мира. Ее можно увидеть на многих персидских скульптурах раннего периода, а также на тканой полоске персидского происхождения с изображениями львов, которая была найдена в Пазырыке. Эта деталь появляется и в Аладжа-Хююк, и невозможно определить, переняли ли скифы эти отметки у поздних хеттов или персов, либо обнаружить, откуда еще могли произойти эти отметки. Еще один персидский мотив украшает эти же самые ножны. На этот раз это изображение ассирийского алтаря, установленного между двумя деревьями. Он также имеет некоторое сходство с алтарем, изображенным на втором фрагменте тканой персидской материи из Пазырыка. Но для контраста боковой выступ ножен украшен прекрасной рельефной фигуркой лежащего оленя, что часто служит признаком скифских изделий.
Персидское влияние также отражено в изделиях из золота, найденных в станице Келермесской. Ножны от меча из этого захоронения почти идентичны находке из Мельгуновского кургана. Совершенно потрясающе выглядит фигурка леопарда в центре круглого щита, имеющего эмалевую инкрустацию персидского типа. Схожим образом были украшены и золотая диадема, и другие найденные ювелирные изделия. Символический топор был покрыт золотыми украшениями преимущественно скифского характера. На его рукоятке изображены фигурки различных лежащих зверей, расположенных рядами, хотя выступающий конец топора более персидский по стилю. Рядом с топором лежало серебряное зеркало прекрасной ионийской работы, украшенное различными животными, кентаврами и чудовищами. Другой замечательной находкой было блюдо с изображением Великой Богини.
Рис. 52. Деталь золотых ножен для меча из Мельгуновского кургана. Размеры 1,75 на 1 дюйм
Курган в станице Костромской отличается некоторыми необычными деталями конструкции, но он известен главным образом значимостью своего содержимого. Среди других великолепных предметов в нем были найдены железная чешуйчатая кольчуга с плечевыми чешуйками из меди и – это самая очаровательная находка – золотая фигурка лежащего оленя, являющаяся одним из великолепнейших достижений скифского искусства.
В Сакизе рядом с выдающимися образцами раннего скифского искусства было найдено несколько чисто ассирийских ювелирных изделий. Среди них были золотые ножны для меча, украшенные изображениями козлиных голов и грубыми очертаниями, по-видимому, человеческих голов, золотая пластина с изображением рысьих голов, перемежающихся с фигурками лежащих горных козлов и оленей, скифских по виду, и, что самое захватывающее, большое серебряное блюдо диаметром около 14 дюймов. Узоры покрывали его целиком: основные узоры располагались рядами или образовывали концентрические полосы. На одной полосе был изображен ряд припавших к земле существ, смотрящих налево, в то время как на другой был ряд зайцев, смотрящих в противоположном направлении, а еще одна полоса включала в себя звериные головы, точно так же повернутые направо. Расположение существ или людей, двигающихся в противоположных направлениях, напоминает рисунок на шерстяном ковре из Пазырыка, на котором конные люди и олени изображены двигающимися таким же образом. На месопотамских печатях, датируемых 3500–3000 гг. до н. э., животные, изображенные на полосах, иногда тоже двигаются в противоположных направлениях.