Скинькеды
Шрифт:
– Ну всё, - ответила Светка всем подряд, водя стволом из стороны в сторону, - конец голубому вагону, старуха Шапокляк пришла!
– и начала палить во все стороны.
При таком триллерном развороте мелодрамы народ посыпался под столы, теряя парики и с таким трудом обретённую женственность. Танцующие залегли первыми, причём между ними началась странная борьба, похожая на то, кому под чьим телом укрываться.
– Щас я вам ещё дырок наделаю!
– кричала вошедшая в роль Светка.
Следующую пулю по сценарию получил Иванов Денис-Даша. Упав, он постарался направить камеру в сторону бушующей Светки.
– Ну, теперь наконец-то закроют, - как-то радостно
Влетевшие на грохот пальбы охранники предпочли ретироваться, потому как Морошкин пару раз выстрелил в их сторону, а Светка согнулась, обливаясь кровью, будто получила пулю в живот, при этом она продолжала трясущейся рукой целится в зал, над которым парил дружный визг. Под занавес в бар влетел Валик и одну за другой бросил несколько дымовушек и хлопушек. Ощущение реального побоища передалось даже имитаторам. Помещение быстро наполнилось едким дымом. Кто-то совсем не по-женски призвал публику:
– Дёргаем отсюда! Сейчас рванёт!
Публика подорвалась, ломая высокие каблуки, жертвуя колготками и макияжем. Первыми, что характерно, на спасительную улицу вырвались охранники.
Кто-то из прохожих тут же прокомментировал появление толпы из злачного места и клубы дыма, валившие из открытых дверей:
– Во педики обкурились!
– Ну вот, начался внеплановый гей-парад, можно вызывать ОМОН, - констатировал внутри Морошкин.
– Там есть выход во двор, - наклонился он к «убитому» Гене.
Бганба благодарно чихнул и сел.
– Сваливаем, а?
– спросил-предложил он.
– Ясно - не остаёмся, тут щас такая любовь развернётся. Если приедут мальчики в голубой форме, то ещё ничего, эти как родственники по цвету, а если в камуфляжной, то так раскорячат...
– Никогда больше сюда не приду, лучше бы мы его просто взорвали, - причитал Бганба, пробиваясь через подсобки.
У выхода они столкнулись с барменом, который озадаченно посмотрел на кровавое пятно на рубахе Гены, потом на Морошкина, на лице которого не осталось ни следа тихого «женского счастья», ни приступа безумной ревности.
– Бегите, парни, - сочувственно сказал бармен, открывая перед ними дверь, - я не выдам.
– Спасибо, рад встретить настоящего мужчину в этом...
– Алексей не договорил, вытолкнутый напиравшим телом абхазца на улицу.
Через пару минут вся компания, кроме Ольги, мчалась на перепёлкинской «Волге». Сначала намеренно плутали по улицам, попутно стирая с лиц макияж, и только минут через двадцать машина нырнула во двор, а ещё через две Морошкин начал разбор полётов. В целом, оценив акцию моделирования как состоявшуюся, Морошкин остался недоволен её результатами. Последствия, по его мнению, могли быть более эмоциональными и разрушительными. Отметив также слабую актёрскую игру в некоторых эпизодах, отчего операцию нельзя назвать окончательно «гейниальной», он завершил свою тираду следующим:
– Ну, теперь будем ждать вестей в «городской болтушке». В криминальных новостях обязательно что-нибудь напечатают. Интересно, чем у них закончится поиск тел?
– Я с этими, - прорвало вдруг с акцентом Гену, - не то что в одном баре, я в одном морге с ними лежать нэ буду!
Компания на это хохотнула.
– А кассету можно у меня посмотреть, предки на дачу скоро уедут. С ночёвкой, - предложил Иванов.
– А у меня есть новая идея, - задумчиво изрёк Морошкин, вызвав тем самым общее молчание-ожидание.
– Всё, что мы делаем, это развлечения, не больше. Нужно что-то посерьёзнее. Заставить лечь
– Запросто, - тут же поддержал Валик, которому меньше всего хотелось, чтобы подошедшая в этот момент Ольга посчитала его трусом, а главное - не хотелось, чтобы такое весёлое времяпровождение закончилось.
– Вот и отлично, - продолжил Алексей, будто получил общее согласие.
– Подробности завтра. После работы. Сейчас всё равно следует сделать паузу.
* * *
Отец Алексея Морошкина, майор Морошкин, зимой 1995 года был отправлен на странную войну. Если до тех пор семья жила небогато, а так, как принято говорить, ниже среднего уровня, то с отъездом отца Алексей впервые узнал, что на завтрак может не хватить хлеба, поэтому его надо оставить с вечера, отказав себе в лишнем куске на ужине. Кроме того, он узнал, что блюд из картофеля и лука может быть великое множество. А ещё он понял, что компьютеры есть у всех, кроме него, но мать сказала, что книги лучше компьютера. И он сам постиг это, когда научился погружаться в миры, созданные писателями.
Выдернуть его оттуда мог только окрик мамы: «Лёша, поменяй пелёнки Нине!», то бишь младшей сестре. Когда отец служил в сибирской тайге, то в военном городке у них была служебная двухкомнатная квартира, и у Алексея почти была своя комната. Но потом отца перевели в город, где предоставили только однокомнатную. Выбор был невелик: либо согласиться и отдать под козырёк, либо сократиться из армии. Отец без армии себя не мыслил, хотя, как видел Алексей, ненавидел всё, что происходило тогда в войсках. «Даже в Афгане было проще», - говорил он про эти дни, хотя там он воевал в звании рядового и даже получил медаль, которую ценил больше других наград.
Майору Морошкину посчастливилось вернуться с первой кавказской войны целым и невредимым. Хотя что под этим понимать? Отсутствие пулевых и осколочных ранений? Но как быть с простреленными навылет душами? Отец часто напивался, мог до утра сидеть с бутылкой на кухне и часто твердил пытающемуся успокоить его Алексею: «Сынок, из нас, из моих парней делали мясо, а потом его продавали, как на рынке, да нет, даже не продавали, а просто кидали на корм собакам... Самое обидное, что потом эту войну постараются забыть и сделать вид, что почти ничего не было...» И со второй войны подполковник Морошкин вернулся целым и невредимым, если не считать ошибку снайпера, оставившего своим выстрелом глубокий шрам на щеке по касательной. Отец привёз с собой много денег. «Откуда?» - спросил Алексей. «Деньги нынче - вместо победы», - сурово пояснил подполковник Морошкин. «Нас теперь убивают не за Родину, а за деньги...»
После возвращения купили долгожданный компьютер, собирались переехать в обещанную начальством трехкомнатную квартиру, но вместо войны отец не вернулся с рынка. Теперь никто и никогда не узнает, что же там произошло, следователи очень быстро склонились к бытовой драке, во время которой юркий черноглазый продавец воткнул нож в спину российскому офицеру. И что с того, что несколько дней после этого рынок не работал, торговцы справедливо опасались мести военных. Теперь он работает как ни в чём не бывало, и, возможно, там до сих пор бойко торгует убийца подполковника Морошкина. Вместе со смертью отца закончились разговоры о квартире: нет человека, нет проблемы. Осталась только смешная по нынешним временам пенсия да настоящая помощь боевых друзей. Но они с каждым годом появлялись всё реже.