Скитальцы Гора
Шрифт:
— И как Ты теперь собираешься назвать её? — снова не вовремя влез я с тем же вопросом.
— Как Ты говоришь, звали её раньше, когда она была свободной женщиной? — осведомился мой друг.
— Феба, — напомнил я.
— Отлично, — кивнул Марк. — Будет забавно, если она будет носить то же самое имя, но уже в качестве рабской клички.
— Замечательно, — поддержал я его.
— Ты — Феба, — объявил он. — Кто Ты?
— Феба, Господин, — ответила рабыня.
— Целуй мой ремень, — приказал Марк.
Девушка быстро прикоснулась губами к тугой коже, а потом, видя, что её хозяин не убрал своё ремень, поцеловала его снова,
Однако юноша опустил свой ремень и, отложив его на рюкзак, присел подле неё легонько провёл пальцами по её талии.
— О-ох, — послышался тихий стон.
Признаться, мне редко приходилось видеть женщину, столь отзывчивую, по крайней мере, в первый же момент, к прикосновению мужчины. Конечно, я не сомневался, что Марк был по своему совершенно особенным для этой красивой молодой рабыни, человеком, над которым она не имела никакой власти. Вот только эта реакция с её стороны, похоже, привела парня в бешенство.
— Ах Ты, хитрая рабыня, — прорычал он, заставив девушку зарыдать от горя.
Юноша, снова схватил свой ремень и, сердито пыхтя, навис над согнувшей спину фигуркой. Сложенный вдвое пояс угрожающе закачался над спиной рабыни. Феба задрожала, и ещё плотнее прижала голову к земле. Однако Марк, так ни разу и не ударив её, с сердитым видом вернулся туда, где оставил кошель и ножны с кинжалом, и прицепив их обратно на ремень, подпоясал им свою талию. Всё так же зло он набросил перевязь меча на левое плечо.
— Уже темнеет, — проворчал мой друг.
— Верно, — согласился я.
Я полагал, что нам следует поторопиться с оставлением этого места. Нет, я, конечно, не ожидал, скорого возвращения Октантия или его людей, в конце концов, им требовалось время на то, чтобы собраться, и раздобыть одежду и оружие. Кроме того, будучи наёмниками, они работали за золото, которого теперь у их нанимателя не было, так что я не думал, что у нас были причины ожидать проблем, по крайней мере, немедленно, с этой стороны. Однако, с другой стороны, я не видел смысла и в том, чтобы здесь задерживаться.
Марк отошёл в сторону, и принялся укладывать свои вещи, собираясь в дорогу.
Первое время я планировал передвигаться по ночам, избегая, по крайней мере, пока не удалимся отсюда на достаточное расстояние, дорог, нахоженных троп, водных путей, полей, деревень, в общем, любых населённых мест. Мы должны были двигаться с использованием всех тех хитростей и маскировки, которые мы применяли в дельте. Возможно, позже, когда станет безопасно, можно будет изредка посещать более цивилизованные места. В действительности, я не ожидал, что у нас могли бы возникнуть какие-либо проблемы с путешествием в Ар под личиной обычных скитальцев, беженцев или просто бродяг даже на Виктэль Арии средь бела дня. Я не думал, что существует серьёзная опасность того, что нас могут узнать. Девушка с нами, теперь ничем не напоминала Леди Ину. Кроме того, даже если бы нас узнали, сами мы ни для кого особого интереса не представляли. Даже следователи, по крайней мере, я на это надеялся, удовлетворились бы информацией, что мы передали женщину наёмнику Эдгару из Тарнвальда, а он, к тому времени, скорее всего, исчезнет, появившись где-нибудь в другом месте, и под
Марк покинул лагерь, направившись к роднику, чтобы наполнить наш бурдюк водой. Испуганная Феба вопросительно посмотрела на меня.
— Можешь говорить, — разрешил я ей.
— Я люблю его, — всхлипнула она. — Хочу служить ему. За что он так ненавидит меня?
— Он ненавидит не тебя, — пояснил я. — Тебя он любит.
Взгляд девушки стал озадаченным, но ничего больше спросить она не успела. Через несколько инов вернулся Марк, помимо бурдюка принеся с собой лёгкое рабское ярмо, по-видимому, купленное где-то поблизости, возможно, даже у дежурного по месту хранения.
Парень довольно грубо, развязал плотно связанные запястья рабыни, и закрепил на сразу тяжело задышавшей и задрожавшей Фебе, принесённое ярмо.
— Вот так, будешь ходить в ярме, косианская шлюха, — усмехнулся он, разглядывая свою работу.
— Да, Господин! — отозвалась Феба, причём особого разочарования в её голосе я не услышал, скорее нотки радости.
Судя по всему, эти нотки расслышал и её господин, который тут же, в гневе, закрепил на спине рабыни и на ярме часть наших вещей, в конечном итоге, превратив девушку в хорошенькое вьючное животное. Само ярмо, конечно тяжёлым не было, но его вес в сумме с массой навешенного груза уже не был таким уж незначительным для такой миниатюрной девушки как Феба. Но ей всё равно придётся вынести всё это, и она это прекрасно знала.
— Надеюсь, у меня нет необходимости брать тебя на поводок? — строго спросил Марк.
— Нет, мой Господин, — заверила его рабыня.
Подняв с земли миниатюрную тунику, которую Ина принесла с собой из рабского лагеря, вытащив из щели между клетками, куда спрятала во время своего побега, я встряхнул её, продемонстрировав Фебе.
В глазах девушки, едва она увидела этот крохотный предмет одежды загорелись огоньки нетерпеливой надежды. Даже такая короткая откровенная одежда сейчас казалась ей величайшей драгоценностью на свете. Конечно, я приберёг это для неё.
— Вот, — сказал я Марку, — положим в один из мешков на всякий случай.
У меня даже мысли не возникло насчёт того, чтобы предложить надеть это на рабыню. Гнев Марка и его отношение к Фебе ясно давали понять бесполезность этого предложения. По нему было видно, что теперь он хотел, чтобы она служила раздетой. К тому же она уже была прикреплена к ярму.
— Нет, — хмуро бросил Марк.
— Нет? — переспросил я.
— В этом у нас точно не будет потребности, — заявил он. — Если я захочу одеть её, то найду для неё такую одежду, которая ей подходит и ясно всем даст понять, что она является самой низкой и самой презренной из рабынь. И в такой одежде она будет чувствовать себя ещё более голой, чем просто голой.
— Но это тоже, уж точно не одежда сокрытия, — заметил я.
Уверен, в этой тунике Феба была бы очаровательно выставлена напоказ как та, кем она теперь являлась, то есть рабыня. На мой взгляд, такой короткий и открытой со всех сторон наряд, скорее возбуждающе подчёркивал её прелести, чем скрывал их. По-моему Марку нечего было бояться того, что у кого-нибудь могло бы возникнуть сомнение относительно статуса носительницы этой туники. В действительности, одетая в это, она лишь со всей ясностью демонстрировала всем, в какой полной и глубокой неволе она находится.