Скитальцы
Шрифт:
— Дюла! — позвал Эгерт, распахивая входную дверь. — Клов! Эй, кто здесь!
Я скорее почувствовал, нежели увидел движение у него за спиной.
— Солль!
Тяжёлый закопчённый котёл, рассекший воздух в том месте, где только что была голова полковника, с диким грохотом грянулся об пол. Эгерт стряхнул меня и вскочил; надеюсь, что к тому времени он уже научился мне доверять и ни на мгновение не поверил, что я сбил его в порядке вероломного нападения. А в следующую секунду ему вообще стало не до мыслей, потому что из дверей столовой на него шла, подняв мясницкий нож, румяная горничная.
Как если бы
Я убью тебя, Черно!..
— Дюла, назад, — прошептал Солль, поднимая меч. — Назад! Пожалуйста, прекрати!
Дюла шла, держа свой нож привычно и умело, словно бывалый убийца-мясник. К опрятному передничку пристали пластинки рыбьей чешуи; абсурдность ситуации довершала прозрачная бутылочка с подсолнечным маслом, зажатая в Дюлиной левой руке.
Мне кажется или по дому расползается запах горелой рыбы?!
За моей спиной скрипнула дверь, ведущая, кажется, в гостиную. Я рывком обернулся; в проёме стоял лакей, помнится, я всё никак не мог определить цвет его глаз. Этот улыбался тоже, и в руках у него была кочерга.
Мы с Соллем не успели даже переглянуться.
Со стороны это выглядело в лучшем случае комично. Два прославленных воина против милой горничной и толстенького слуги…
Дюла целенаправленно шла к полковнику. А слуга с кочергой достался, по-видимому, на мою долю…
Мне легче. А вот как станет сражаться Эгерт — с девушкой, с собственной горничной?!
А избежать сражения, как оказалось, не удастся.
Дюла ударила. Она не рычала и не брызгала слюной, как, согласно всеобщему представлению, положено вести себя одержимым чужой волей существам. Она уже и не улыбалась, но била сильно и точно, Солль прикрылся мечом, и от соприкосновения двух клинков родились трескучие синенькие искры, на которые было холодно смотреть.
Румяная служанка и прославленный полковник оказались одинаковы по силе. Я чувствовал, каким мучительным трудом Эгерту удаётся отвести в сторону остриё ножа; Клов, шагавший ко мне навстречу с кочергой наперевес, показался вдруг материализовавшейся смертью. Какова насмешка — потомок Рекотарсов, в последнем своём бою скрестивший меч с кочергой, гордо погибающий от руки коротышки-лакея…
Нет, у меня не получится погибнуть, даже при столь смешных обстоятельствах. Судьба ревностно хранит меня, так хозяйка сдувает пылинки со своего лучшего кабанчика — бережёт к празднику…
У меня ещё три дня, пёс побери!..
Кочерга обрушилась тяжело, как возмездие. В коротышке будто сосредоточилась сила всех лакеев этого города — ему бы камни ворочать, а не…
Следующий удар я чуть не пропустил. Кочерга ударила о ступеньку, круша мрамор, выбивая всё те же холодные искорки…
«Позволь мне согреться».
Есть ли у Соллей ещё прислуга? Чем она может быть вооружена? Где, например, старая нянька? Слышит ли госпожа Тория грохот побоища, не выйдет ли она на лестницу — посмотреть, что случилось? Ах, она ведь не покидает комнаты… да жива ли она? Или ведёт Чонотакса Оро к Двери — прямо сейчас?!
Приступ ярости был таким сильным, что, не появись на сцене Танталь и Алана, я почти наверняка зарубил бы Клова. Насмерть.
Им следовало
Их своеволие спасло жизнь минимум одному человеку. Клову, неподобающе ловкому, внезапно сильному, смешному убийце с тяжёлой кочергой…
Я с трудом парировал один удар и едва увернулся от другого. И огрел противника по голове — плашмя. Бедный слуга покачнулся, но падать не спешил; от мысли, что он продолжит схватку вот так, в крови и с закатившимися глазами, у меня по шкуре продрал мороз. Не особо раздумывая, я снова ударил — кулаком в челюсть; слуга упал, как опрокинутая колода, и я с опозданием подумал, что можно было бы и помилосерднее и что всё это видят Танталь и Алана…
Эгерт?!
Он отступал. Пятился, парируя всё более свирепые удары Дюлы, а та двигалась неимоверно быстро, и как минимум один раз её нож достал до Солля — куртка на его плече была рассечена, будто топором. Возможно, он уже десять раз мог свалить её, но захватить, не покалечив, не мог, и в этом, собственно, и состояла суть ловушки…
Я отбросил Алану, слепо ринувшуюся на помощь отцу. Никогда в жизни я не толкал её так грубо — кажется, она даже упала. Танталь тем временем пыталась оборвать портьеру, прикрывающую дверь, но кольца держали прочно — у неё ничего не выходило. Отдав должное хитроумию бывшей комедиантки, я подскочил к портьере и повис на ней всем телом; прочная ткань расползлась неохотно, но уже секунду спустя мы с Танталь вооружились тяжёлым куском бархата, и скопившаяся в нём пыль была укором Дюле, потому что даже в отсутствие хозяина прибираться в доме надо тщательнее…
Малиновый бархат накрыл Дюлу до пят, тяжёлые складки легли величественно и красиво. Вряд ли у служанки Дюлы когда-либо будет платье, сравнимое по богатству с этим импровизированным туалетом; правда, мясницкий нож мгновенно испортил его, продырявив ткань изнутри.
Мне бы не хотелось сломать Дюле руку.
Связанная шёлковым шнуром с кистями, служанка молча извивалась на мраморном полу; Эгерт уже тащил Алану вверх по лестнице, я подталкивал перед собой Танталь, у которой в руках почему-то оказалась бутылочка с растительным маслом, и это было тем более нелепо, что из кухни растекался по дому едкий дым от сгоревшей на сковородке рыбы…
Я вдруг понял, что Черно Да Скоро нету в доме. Потому что иначе огонь погас бы, не успев расправиться с Дюлиной стряпнёй…
Не знаю, как она ухитрилась выбраться. Как дотянулась до отброшенного в угол ножа; ни шёлковый шнурок с кистями, ни ворох тяжёлого бархата не остановили одержимую служанку, опрятный передник сбился на бок, гладкая причёска рассыпалась патлами, румянец из милого сделался лихорадочным.
— Дюла!!
Раньше, чем мы с Эгертом успели схватиться за оружие, Танталь вырвалась из-под моей опеки и швырнула вниз бутылочку с маслом. Толстое стекло раскололось, выпуская густую ароматную волну; масло потёками поспешило вниз по мраморной лестнице, Дюла взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие, однако ноги её уже потеряли прочную связь со ступенями, а даже Черно Да Скоро не в состоянии отменить закона, по которому предметы, утратившие равновесие, падают вниз…