Скитальцы

Набоков Владимир Владимирович

СИЛЬВИЯ:

Оставь, отец: меня он развлекал лишь вымыслом приятным и искусным. Он говорил…

СТРЕТЧЕР:

Я говорил одно: я говорил, что Сильвии смешно умильничать с бродягой этим гнусным, я говорил, что кровью все леса измызгал он, что я его, как пса…

КОЛВИЛ:

Довольно, друг! Задуй свой гнев трескучий, не прекословь девическим мечтам; ведь сто очей у юности, и там, где видим мы безобразные тучи, она увидит рыцарей,

щиты, струящиеся перья и кресты лучистые на сумрачных кольчугах. Расслышит юность в бухающих вьюгах напевы дивья. Юность любит тьму лесную, тьму высоких волн, туманы, туманы и туманы, — потому, что там, за ними, радужные страны {2} угадывает юность… Подожди, о, подожди, — умолкнут птицы-грезы, о сказочном сверкающие слезы иссякнут, верь, как теплые дожди весенние, и выцветут виденья…

2

…кресты / лучистые на сумрачных кольчугах. / Расслышит юность в бухающих вьюгах / <…> туманы <…> радужные страны… — Рифмы и лексика стихотворений А. Блока «Снежная дева», 1907 (ср.: «Она дарит мне перстень вьюги / За то, что плащ мой полон звезд, / За то, что я в стальной кольчуге, / И на кольчуге — строгий крест». — А. Блок. Собр. соч.: В 8 т. М; Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. Т. 2. С. 268), «Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла…», 1901 (1913) (ср.: «Тебя пою, о да! Но просиял твой свет / И вдруг исчез — в далекие туманы. / Я направляю взор в таинственные страны…» — Там же. С. 109) и др., а также автореминисценция стихотворения «За туманами плыли туманы» (1921), написанного на смерть Блока: «За туманами плыли туманы, / за луной расцветала луна… / Воспевал он лазурные страны…» (Н1.[3] С. 448).

СТРЕТЧЕР:

Давно я жду, и в этом наслажденья Не чувствую; давно я, как медведь, вокруг дупла душистого шатаюсь, не смея тронуть мед… Я допытаюсь, я доберусь… Я требую ответ, насмешливая Сильвия: пойдешь ли ты за меня?..

Стук в наружную дверь.

Слыхали?.. Этот стук… Он, может быть…

КОЛВИЛ:

О нет; наш вольный друг стучит совсем иначе.

Стук повторный.

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ:

Отопрешь ли, телохранитель Вакха?

КОЛВИЛ:

Это он, — хоть стук и необычен. Стречер, милый, куда же ты?

СТРЕТЧЕР:

Я очень утомлен, пойду я спать…

ГОЛОС:

Открой! Промокли силы… Ох, жизнь мою слезами гасит ночь.

СТРЕТЧЕР:

Я, право, утомлен…

КОЛВИЛ:

Ступай же, дочь, впусти его; а нашему герою тем временем я норку покажу. Колвил и Стречер уходят.

ГОЛОС:

Да это гроб, а не кабак!..

СИЛЬВИЯ:

(идет к двери)

Открою, открою…

Входит Проезжий.

Ах!..

ПРОЕЗЖИЙ:

Однако, —

не скажу, красавица, чтоб ты спешить любила, хоть ты любить, пожалуй, и спешишь… Да что с тобой? Ты на меня глядишь растерянно… Ведь я же не грабила…

СИЛЬВИЯ:

Простите, путник строгий…

ПРОЕЗЖИЙ:

Позови хозяина. Прости и мне; брюзгливо я пошутил; усталость неучтива. Мне нравятся печальные твои ресницы.

СИЛЬВИЯ:

Плащ снимите да садитесь сюда, к огню.

Сильвия выходит в боковую дверь. Меж тем кучер и трактирный слуга вносят вещи Проезжего и выходят опять. Он же располагается у камина.

ПРОЕЗЖИЙ:

Ладони, насладитесь живым теплом алеющих углей! Подошвы, задымитесь, пропуская блаженный жар! И ты будь веселей, моя душа! Смотрю в огонь: какая причудливая красочность! Смотрю — и город мне мерещится горящий, и вижу я сквозь траурные чащи пунцовую, прозрачную зарю, и голубые ангелы на глыбах оранжевых трепещут предо мной! А то в подвижных пламенных изгибах как будто лик мне чудится родной: улыбка мимолетная блистает, струятся пряди призрачных волос, — но паутина радужная слез перед глазами нежно расцветает и ширится, скрывая от меня волшебный лик — мой вымысел минутный, — и вновь сижу я в полумгле уютной, обрызганной рубинами огня…

Входит Колвил.

КОЛВИЛ:

(про себя)

Дочь не шутила… Впрямь он незнаком мне… но голос…

ПРОЕЗЖИЙ:

Здравствуй, друг бездомных! Помни пословицу: кто всем приют дает, себе приют в любой звезде найдет…

КОЛВИЛ:

Мне голос ваш напомнил, ваша милость, ночь в глушнике…

ПРОЕЗЖИЙ:

…И, верно, вой зверей голодных. Да, — душа моя затмилась от голода… Но прежде — лошадей и моего возницу (мы изрядно сегодня потрепались) накорми.

КОЛВИЛ:

Слуга мой Джим займется лошадьми и остальным… Но вам, о гость отрадный, чем услужу? Тут, в погребе сыром, есть пенистое пиво, рьяный ром, степенный порт, малага-чародейка…

ПРОЕЗЖИЙ:

Я голоден!

КОЛВИЛ:

Есть жирная индейка с каштанами, телятина, пирог, набитый сладкой дичью…

ПРОЕЗЖИЙ:

Это вкусно. Тащи скорей.

Хозяин и дочь его хлопочут у стола.

(Про себя.)

Узнать, спросить бы… да, спрошу… нет, страшно…