Скиталец Ларвеф (сборник)
Шрифт:
— Я не осуждаю вас за это. Я только говорю, что передо мною не тот Арид, которого я знала и ждала. Где мне найти его?
— Его уже нет. Вместо него — я!
— Но между нами время! Разве вы этого не чувствуете? Время! Я осталась такой же, какой была. А вы резко изменились. Вы вернулись в прошлое, в свою юность.
— Но я вернулся в свое прошлое, не в чужое, в свою юность. Почему же вы смотрите на меня так, словно я совершил нехороший поступок?
Эроя не ответила. Пауза длилась, пожалуй, больше, чем следовало.
— Почему вы не отвечаете? Говорите!
— Но какой ценой!
— Вы не ответили на вопрос — имел ли я право поступить так с собой?
— Но ведь вы поступили так не только с собой, но и со мной. Я потеряла вас в прошлом.
— Вы это тоже можете сделать. Достаточно…
— Я этого не хочу. Я не хочу расставаться со своим возрастом. Не хочу. Я стала стареть. На днях, причесываясь, я увидела седой волос. Я не стала его вырывать. Зачем? Он часть меня, результат моих переживаний. Пятнадцать лет назад я была юной. На моем лице не было морщин. Но я не требую ни от судьбы, ни от науки, чтобы мне вернули прожитое. Оно стало частью моего опыта. Вы утверждаете, что изменились только внешне. Но возможно ли это?
Ведь между внешностью и внутренней жизнью должно быть единство. Хорошо ли, когда за внешностью юноши прячется душа зрелого мужа или старика?
Арид ничего не ответил на ее слова. Он молча вышел.
У ОТЦА
— Молодеют, — сказал водитель-автомат, открывая дверцу вездехода.
— Кто молодеет? — спросила Эроя.
— Все. Решительно все, кроме вас.
— Ну, не все. Многие. Это верно. Но не все. Не преувеличивай, Кик.
— А почему бы и вам немножко не помолодеть? Хорошее дело.
— Ты в этом убежден. Кик?
Кик не ответил.
— Куда вас доставить? — спросил он.
— К моей приятельнице Заре. Ты же отлично знаешь. Зачем спрашиваешь?
— Она тоже помолодела?
— Не знаю. Кик. Думаю, что нет. На днях я ее видела. Она не из тех, кто слишком торопится расстаться со своим настоящим ради прошлого.
— Ради будущего.
— Юность-то была в прошлом, Кик.
— Но из прошлого она стала настоящим и будущим. Не так ли?
— Откуда, Кик, ты научился так логично рассуждать?
— От вас. С тех пор как мне подарили душу…
— Душу? Душой ты называешь телепатическое устройство, последнее достижение парапсихолога Монеса?
— Не важно, как ее называть, устройством или душой. Но теперь я сопереживаю ваши чувства и настроения. Все эти дни вы гадали о том жизненном парадоксе, который влечет обновление клеточной «памяти»…
— Не так уж важно, о чем я гадала. Кик. Ну-ка, поторопись и поторопи свою старушку машину.
Движение над океаном, под океаном, над лесом, под лесом, над облаками, под облаками и наконец остановка у дверей дома в саду, где жила Зара.
Дверь открылась, еще дверь. А затем еще три сразу, Огромное окно в мир. И возле окнадевочка.
— Где же Зара? — спросила Эроя девочку.
— Зара — это я. Разве ты не узнаешь
— Не шути, позови Зару.
— Я — Зара! Зара! Почему ты не узнаешь меня? Я же тебя узнала сразу.
— Но я же не изменилась. А ты поспешила расстаться с собой. Почему же ты девочка, почти ребенок?
— Цитологи сами не могут этого понять. Они объясняют это тем, что «память» моих клеток оказалась более податливой, более восприимчивой, чем они ожидали. «Это единственный случай», — говорят они. Как ты думаешь, Эроя, это действительно единственный случай?
— А как ты чувствуешь себя?
— Удовлетворительно. Ко мне вернулось мое детство. Понимаешь, Эроя?
— Не понимаю! И не хочу понимать.
— Я тоже не все понимаю. Такое чувство, что я переступила черту, попала в другой мир и не могу вернуться туда, где я была раньше.
— А цитологи? Они этого не могут сделать?
— Не знаю. Кажется, не могут. Они ссылаются на твоего брата, говорят, что Эрон-младший открыл какое-то средство, которое способно повернуть физиологическое и молекулярное время, ускорить жизнь клеток. Эроя, попроси своего брата.
— Тебе уже не хочется быть девочкой?
— Это все произошло случайно, по небрежности цитолога, который дежурил на пункте. Он переусердствовал… Или было что-то не в порядке. Молекулярное время слишком заспешило. Попроси своего брата, я умоляю.
— Попрошу, но странно, ты говоришь словно издалека.
— Это так и есть, Эроя. Я — далеко, да-ле-ко-о от тебя. Да-ле-ко-о!
— Где ты?
— Да-ле-ко-о! В детстве! Между нами что-то есть. Разве ты не чувствуешь его? Оно нам мешает быть вместе.
— Ты рядом со мной, Зара. Ты близко. Вот я протянула руку и дотронулась до тебя. Ты здесь, дорогая, здесь.
— Я здесь. И ты здесь. Но почему я вспоминаю тебя, словно ты находишься где-то далеко-далеко в прошлом? Почему это, Эроя?
— Не знаю. Нужно спросить у цитологов и специалистов пo молекулярному времени. Вероятно, это переломный момент, Ведь ты обновила молекулярную «память». А твое сознание еще не свыклось с новым необыкновенным состоянием. Ты в другом молекулярном времени, чем я. Но все, я уверена, наладится. И ты будешь чувствовать себя нормально.
— Я переступила черту. Наверное, мне не надо было этого делать. Попроси своего брата, чтобы он помог мне вернуться в прежнее молекулярное состояние, в то измерение, в котором я была еще вчера. Сейчас я чувствую свою неслитность с временем. Я в детстве. И это не воспоминания, это факт.
— Не волнуйся, Зара. Мы тебе поможем.
Расставшись с приятельницей, Эроя отправилась к отцу.
Она попросила водителя Кика чуточку замедлить движение вездехода. Ей хотелось побыть одной и подумать. Подумать было о чем. Что же случилось с Зарой? Только ошибка дежурного цитолога, каприз молекулярного времени или нечто большее? Правда, Эрон-младший ищет средство, с помощью которого можно было бы повернуть направление молекулярного времени, но он только ищет, еще не нашел. Бедная Зара! Зачем она поспешила? Никогда не надо спешить.