Скиталец
Шрифт:
Дорога домой.
Она пошла по северной дороге обратно к скоплению лачуг, в которых жили люди Шайенна.
Обратный путь был недолгим, но жара и голод замедлили шаг Лары. Разрушенные руины оставили ее беззащитной перед ветром и колючей пылью, которую он нес. Она опустила голову и поправила ткань на лице — ей проходилось целыми днями выковыривать песок из самых неудобных мест.
Пейзаж изменился, когда она добралась до окраины города; грязь, невысокая трава и щебень медленно уступили место маленьким, покосившимся зданиям,
По мере того, как она шла, лачуги, разбросанные по краям поселения, становились все плотнее. С увеличением количества зданий появилась вонь мусора и человеческих экскрементов, настолько сильная, что она подумывала повернуть назад и отправиться в пустоши каждый раз, когда снова чувствовала этот запах. Она свернула на одну из ведущих на север дорог — не более чем узкий участок потрескавшейся грязи с твердым покрытием. Через несколько минут после первого дождя она превратится в грязь.
На западе солнце приближалось к горизонту. Люди, мимо которых она проходила, заканчивали свои повседневные дела. Лучше быть дома до наступления темноты. Холод — это одно, но никто не хотел быть застигнутым снаружи скучающим, бродячим железноголовым ботом.
Она увидела несколько знаков, нарисованных на лачугах, мимо которых проходила, — круглую шестерню, сделанную в виде черепа. символ Военачальника. У ботов это означало, что они были у него на службе; в доме человека это означало, что они нарушили правила. Первый раз обычно не приводил к смерти, но лачуги с его меткой часто были темными и тихими.
Гэри и Кейт жили недалеко от дома Лары. Она поспешила к их лачуге, прижимая к груди свою сумку, как будто это была самая драгоценная вещь в мире. Оглядев улицу, она постучала в их дверь.
— Кто там? — приглушенный голос принадлежал Гэри.
— Это Лара, — ответила она, откидывая ткань с лица.
Дверь слегка отъехала в сторону. В проеме стоял Гэри, высокий худощавый мужчина, чья голова почти касалась верхнего края дверного проема. Он не был старым — ему, вероятно, было около тридцати лет, — но годы лишений и работы на отходах в условиях неумолимой погоды Шайенна — состарили его. Несмотря на резкие черты его лица и густую бороду, у него были добрые глаза.
— Все в порядке? — спросил он.
— Ты не поверишь, что я нашла, — Лара открыла сумку и достала кувшин.
— Лара, подожди…
— Это было бы идеально для тебя, Кейт и маленькой Мэгги.
— Лара, нам нужно поговорить…
— Разве это не прекрасно? — Лара сняла ткань и протянула ему кувшин. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?
Она прикусила губу, когда Гэри уставился на нее, ее руки заныли с течением секунд. Конечно, это стоило больше, чем полоска вяленого мяса или один овощ.
Наконец, Гэри поднял глаза, чтобы встретиться с ней, вина и жалость
— В этом можно хранить дневной запас воды, — объяснила она, поворачивая кувшин, чтобы показать внутренности. — Или… или еду. Ты мог бы хранить…
— Лара, мы больше не можем торговаться.
Она опустила руки, уставившись на него, замолчав из-за своего неверия. Он что-то не так сказал, или она ослышалась? Они без колебаний помогали ей в отсутствие Табиты. Это было немного, но это помогало ей двигаться вперед. Удерживало ее подальше от Рынка.
— Что ты сказал? — спросила она, прижимая кувшин к груди.
— Мне жаль, Лара. Мы сожалеем. Но с ростом Мэгги становится все труднее оставлять лишнее.
— Гэри, пожалуйста. Просто… просто подумай об этом, — она наклонила тяжелый кувшин и посмотрела мимо него. — Могу я поговорить с Кейт?
— Нет, Лара. Мэгги сейчас спит. Пожалуйста, не усложняй ситуацию. Мы хотим помочь тебе, действительно хотим, но мы должны думать о детях…
Лара толкнула его. Он отшатнулся в сторону, заикаясь, когда Лара вошла в небольшое жилое помещение.
— Кейт, пожалуйста, не надо…
Лара замерла. Кейт, широко раскрыв глаза, прижала руки к своему округлившемуся животу, как будто могла это скрыть.
— Кейт, — выдохнула Лара. Все они знали правило — один ребенок на человеческую пару.
Гэри выругался, поставил дверь на место и встал перед Ларой. Он схватил ее за руки сильными, грубыми пальцами и наклонился так, чтобы их глаза были на уровне глаз.
— Никто не должен знать, Лара. Никто! — прохрипел он.
— Я бы никогда никому не сказала. Но… как вы собираетесь сохранить это в секрете?
— Мы не знаем, — Кейт остановилась рядом с Гэри, положив руку ему на плечо.
Гэри сглотнул, в горле запершило, и он отпустил Лару.
— Сейчас становится все труднее скрываться, и мы зарабатываем не так много, поскольку мне приходится скрываться. Мэгги даже не знает, но она задавала вопросы, — она схватила Гэри за руку. — Мы не можем позволить железноголовым узнать об этом, но нам больше некуда идти.
— Мы не могли никому рассказать, даже тебе, — сказал Гэри, нахмурившись, отчего морщины на его лице стали еще резче. — Кейт и ребенку нужно все, что они могут получить. Мы больше не можем экономить, даже в обмен.
Лара внимательно посмотрела на Кейт и поняла, что он прав; у нее были темные круги под глазами — разительный контраст с ее бледной кожей и впалые щеки.
— Нам жаль, Лара. Мы бы хотели, но…
— Я знаю, — сказала Лара, кивая. — Я понимаю.
Она оцепенела, когда Гэри отпустил руку Кейт и открыл дверь. Втрой раз за столько месяцев мир Лары рушился. Проходя через дверной проем, она остановилась и обернулась, чтобы посмотреть на Гэри и Кейт. Они помогли Ларе в трудную минуту, самоотверженно и, вероятно, дорогой ценой для их маленькой семьи. Это было больше, чем сделал бы кто-либо другой. Больше, чем они должны были сделать.