Скиталец
Шрифт:
Лара всю свою жизнь имела дело с холодом и ветром, но постройки вокруг Шайенна защищали от худшего, и даже четыре шаткие стены были лучше, чем это широко открытое ничто.
Она подняла воротник пальто, натянув его на шею, чтобы хоть немного согреться. У нее онемели пальцы, а щеки и нос горели под шарфом, которым она обмотала нижнюю часть лица. Ее рюкзак провис; она подпрыгнула, чтобы поднять его, схватившись одной рукой за лямку, чтобы удержать его на месте.
Следы Ронина продолжались в грязи. Она последовала за ними, успокоенная тем, что хруст его ботинок раздавался всего
— Р-Р-Ронин! — позвала она, задрожав подбородком.
Его уверенные шаги прекратились, и она рискнула поднять взгляд и увидела, что он повернулся к ней. Его рот и нос были скрыты под маской.
— Что случилось?
— Х-холодно…
— Мы должны продолжать двигаться, Лара. Ты сильнее замерзнешь, если остановишься.
Она двинулась в его сторону, дрожа всем телом.
— Сколько е-еще идти?
— Очень далеко, — она услышала его хмурый тон. Щурясь от ветра, она смотрела, как он поправляет рюкзаки, чтобы распахнуть полы пальто. Он привлек к себе Лару, обняв ее за плечи, и ее наполнило его тепло. Она прижалась лицом к его боку и обняла его.
Глаза Лары закрылись, и она прислонилась к нему. Ее ноги затекли и ослабли после долгих миль пути по пыли. Если бы только она могла поспать, хоть немного…
Ронин сжал ее руку.
— Пойдем, — он пошел вперед, и она заставила свои ноги двигаться вместе с ним, чтобы оставаться поближе к его теплу. — Это будет самая трудная ночь, если нам повезет.
Она проглотила чувство вины — он мог идти всю ночь и весь следующий день, не сбившись ни с шага, а она просто замедляла его — и сосредоточилась на ходьбе, на его тепле, на шорохе ткани, когда он двигался. На всем, чем угодно, только не на том, насколько замерзшей и измученной она была.
— Отвлеки меня, Ронин.
— Какие места ты хотела бы увидеть?
— Океан, — ответила она без колебаний. — Я видела картинку в одной из книг на чердаке, — Он был такого красивого, яркого синего цвета.
— Фотографии не передают этого должным образом, — он вытянул свободную руку, обводя ею весь горизонт. — Он такой огромный, что тебе пришлось бы неделями плыть по его водам, чтобы добраться до другого берега. Все так ничтожно, по сравнению с океаном. Мы, все наши заботы, потребности, проблемы…
— Продолжай.
— Все это кажется мелочью на фоне нечто столь грандиозного.
— Ты был? С другой стороны?
— Если и был, то я не помню. Но я знаю, что он там есть.
— Вода действительно такая голубая?
— Иногда. С оттенками зеленого или серого. Я думаю, в некоторых местах он вообще не имеет цвета. Он такой прозрачный, что можно видеть дно.
— Я бы хотела увидеть это все.
Он провел рукой вверх и вниз по ее плечу, создавая дополнительное тепло.
— Это не маленькое желание, Лара Брукс.
— У нас весь мир впереди, не так ли? — она откинула голову назад и ухмыльнулась ему, хотя он не мог этого видеть из-за ее шарфа.
— Весь, — согласился он, — но я оставляю за собой право не водить тебя в некоторые части.
—
— Пыль — это только одна часть этого мира. Большая, если быть точным, и там не намного хуже… но и не намного лучше. Есть места, которые убьют тебя, если ты подойдешь слишком близко.
Лара прижалась к нему щекой, закрыв глаза и вызывая в памяти картины океана.
— Пока я с тобой, мне все равно, какие места мы пропустим.
Ее слова унесло ветром, и они долго шли в уютном молчании. Веки Лары отяжелели, а ноги с каждым шагом становились все слабее. Его хватка на ней усилилась, когда она постепенно обмякла на нем.
— Как ты научилась танцевать так, как умеешь?
Его вопрос вывел ее из состояния полусна, и ее усталый разум изо всех сил пытался понять, о чем он спрашивает.
— Когда я была маленькой, я увидела танцующую женщину. Я шпионила за ней… как ты за мной. Я не знала, для чего она это делает, только то, что это выглядело красиво. Поэтому, я тоже начала так делать. И я почувствовала себя такой… свободной. Мне это понравилось.
— Я никогда не видел ничего подобного. Женщины танцуют в таких заведениях, как «У Китти», но это не идет ни в какое сравнение с тем, что делаешь ты.
— Такие места, как «У Китти», да? — внезапно внутри у нее образовалась тяжесть, а в груди вспыхнул огонь. На скольких женщин он смотрел?
Скольких из них он трахнул?
— В большинстве поселений есть похожие заведения. Никогда не представляли для меня особого интереса. Обычно они выглядят такими… безжизненными на сцене.
— Наверное, в постели они не такие безжизненные, — пробормотала она. Ей не нравилось это чувство, эта ревность, но оно не уходило. Стиснув зубы, она отстранилась. Лара знала, что не имеет права расстраиваться из-за его прошлого, но она не могла вынести мысли о том, что он занимался любовью с другим человеком — или ботом — так, как он это делал с ней.
Ронин не дал ей далеко уйти, прежде чем снова прижал ее к себе. Было трудно протестовать, несмотря на ее пылкие эмоции, учитывая жар, который он излучал.
— Последней женщиной, с которой я спал до тебя, была синт. Это было за четыре тысячи сто двенадцать дней до того, как я встретил тебя. Когда мы закончили, каждый из нас пошел своей дорогой, не оглядываясь назад.
Лара не была удивлена, что он знал это с точностью до дня, но неужели прошло так много времени?
— А как насчет человеческих женщин? — на самом деле она не хотела знать, но вопрос все равно прозвучал.
— За эти годы их было две. В обоих случаях та же ситуация, что и с синтом. Ни с одной из них никогда не было связи.
Как бы легко ни было разозлиться на него, обвинить во лжи о природе его прошлых связей, она не могла. Он был честен, и как она могла винить его за то, что, вероятно, произошло еще до ее рождения? Его разум фиксировал все, каждую мельчайшую деталь каждого переживания.
И, несмотря на женщин, с которыми у него был секс в прошлом, он выбрал быть с Ларой. Он заботился о ней, и она любила его.