Скитание некроманта
Шрифт:
Маг уже давно выпустил из рук свои пожитки и сейчас медленно сползал в воду по скользкой глине. Речка ласково принимала в свои прохладные воды разгоряченное долгой ходьбой тело: вот исчезли из виду колени, за ними последовал широкий пояс с небольшим кинжалом, потом тело погрузилось в воду по грудь и, наконец, на поверхности осталась лишь голова.
Такая мягкая и ненавязчивая магия, которая скрытно и исподволь поглощала мага, всегда являлась отличительной водяной стихии. Учителя и преподаватели магических школ и академий всякий раз предупреждали тех юнцов, которые избрали себе эту стихию для специализации, о ее опасности
Мариотт был именно тем самым угрюмым одиночкой, который никогда не любил пышных компаний и застолий. Для него всегда самым излюбленным занятием оставалось копание в пыльных манускриптах королевской библиотеки или любование за неспешным течением могучего Ориона, крупнейшей реки Китонского королевства.
Течение осторожно подхватило невесомое тело и попыталось его унести. Голова исчезла под водой. Вдруг, место, где исчез Мариот, забурлило: огромные пузыри поднимались с глубины и с шумом лопались на воздухе, странное зеленоватое свечение осветило всплывающий из воды темный силуэт. Мага, словно мощным взрывом, подняло вверх и со страшной силой выбросило на берег.
Оглушенный и растерянный он пытался приподняться, но его ноги скользили на мокрой земле. Наконец, Мариотт оставил бесплодные попытки встать и на четвереньках отполз от берег подальше, вглубь леса.
– Что это такое?
– с ужасом пробормотал он, обращая внимание на свой плащ.
– Что?
Почти напротив сердца разгоралось непонятное зеленоватое свечение. С каждой секундой оно становилось все сильнее и сильнее. Казалось, еще немного и странный свет прожжет плащ насквозь. Однако, никакого жара Мариотт не чувствовал. Единственное, что он испытывал в этот момент, был животный страх. Маг лихорадочным движением сбросил с себя плащ и с еще большим ужасом обнаружил, что свет исходил не из плаща, а из потайного кармана на его платье.
– А-а-а-а-а!
– заверещал он, следом за плащом сдергивая и свой кафтан.
– Прочь, прочь!
Свечение прекратилось, едва он избавился от своей верхней одежды. Она бесформенной грудой валялась у самого берега, и ничего ужасного с ней не происходило. Вдруг, Мариот подозрительно огляделся по сторонам, как будто кто-то следил за ним и ожидал удобного момента, чтобы напасть. Потом он также на четвереньках, даже не пытаясь встать на ноги, подполз к своей одежде и стал осторожно искать что-то в кармане.
– Вот он!
– с восторгом сжимал он небольшой перстень, искрившийся в лучах солнца.
– Как же ты чудесна слеза Дракона!
Прозрачный каплевидный камень на перстне продолжал слегка светиться и мощными толчками отдавать свою силу новому хозяину.
Глава тридцать четвертая
Молоденькая учительница, поправив белоснежную блузку, торжественно произнесла:
– Дорогие ребята, сегодня наш с вами урок литературы посвящен одному из самых важных дней в календаре любого гражданина нашей страны - девятому мая, дню великой победы над немецко-фашистскими захватчиками, дню скорби и радости. Мы с
К доске вышла крошечная девочка с огромным ярко-алым бантом и начала читать с небольшого тетрадного листка.
– Я хочу рассказать о своей бабушке, Антонине Степановне Кирилюк, которую почти в самом начале увезли на работу в Германию, - звенел по классу детский голосок.
– За годы войны с территорий СССР, оккупированных фашисткой Германией, было угнано на принудительные работы более пяти миллионов человек, из которых вернулось лишь треть. Содержание советских граждан в Германии было очень плохим, так как фашисты не считали их за людей и обращались, как с дикими животными.
Колонна автомобилей въезжала в деревню, громко сигналя, словно давно ожидаемые гости. Жители еще только выглядывали из окон, спросонья тря глаза, как единственная дорога из деревни была перекрыта солдатами.
– Вы выставили заслон?
– брезгливо поднося к носу надушенный платок, спросил офицер подбежавшего к машине капрала.
– Так точно, господин обер-лейтенант!
– рявкнул, вытягиваясь как на плацу, капрал.
– Я направил двух солдат с пулеметчиком вон к той высоте. Оттуда прекрасно просматривается дорога в обе стороны.
Обер-лейтенант слегка привстал с места, чтобы разглядеть, куда махнул рукой его подчиненный.
– Смотрите, Кранке!
– с угрозой посмотрел он на капрала.
– Ни один из этих скотов не должен уйти! Германия остро нуждается в рабочих руках, и мы не имеем права упустить даже одного из этих животных! Пусть начинают!
Козырнув Кранке побежал к грузовикам, где через несколько секунд стал раздаваться его зычный ор:
– Построиться! Шевелитесь, шевелитесь, баварские задницы! А тебе, толстяк, нужно особое приглашение?!
Из грузовика стали быстро выпрыгивать и строиться солдаты. Последним слезал полный пехотинец, внушительный зад которого целую секунду висел на заднем борту грузовика.
– Жирный кусок дерьма!
– не смог пройти мимо такого капрал.
– Что ты там возишься? Ждешь, когда русские сами к тебе придут?
Дождавшись, когда тот встанет в строй, он строго обвел солдат глазами и начал орать:
– Деревню обыскать! Всех жителей вывести на улицу! Вперед, марш!
Через мгновение солдаты бросились в рассыпную по всей деревне. Они врывались в дома и пинками выгоняли всех на улицу. Немощных стариков и старух за руки и за ноги выкидывали из домов, где их подбирали сердобольные соседи.
Вскоре перед запыленным автомобилем уже стояла толпа жителей, а люди все шли и шли.
– Скоро уже?
– недовольным тоном спросил обер-лейтенант.
– А то так, мы до вечера здесь просидим.
– Еще несколько минут, господин обер-лейтенант!
– ответил капрал.
– Пара домов осталось. Здесь так много земли, что эти свинья живут очень раскидисто.
– Вот-вот, Кранке! Здесь слишком много земли! И это в то время, когда добропорядочный бюргер страдает от тесноты и нехватки хорошей пашни, - оживился офицер.
– Ничего, мы здесь наведем порядок! Так, хватит ждать!
– наконец, не выдержал он, открыв дверцу автомобиля.
– Я начну говорить. Пусть переводят дословно!