Скитание некроманта

Рус

Боец, видя, что начальство вроде бы как и оттаяло, счел возможным даже слегка оправдаться.

– Дык, он брыкался, - с улыбкой пробормотал боец, пытаясь показать руками, как тот это делал.
– Як кобылка.

Эта последняя фраза окончательно добила майора. От его лица в данный момент можно было свободно что-то зажечь. Глаза превратились в маленькие щелочки, а побледневшие руки непроизвольно потянулись к кобуре.

– Брыкался, говоришь?!
– со злостью прошипел он, вытаскивая пистолет.
– Я тебе сейчас покажу, что надо делать, когда люди брыкаются! На! На!

Выстрелы в закрытом помещении прозвучали оглушающе и коридор наполнился кисловатым запахом.

– Ты, тварь, что же это тут делаешь?
– тряс он пистолетом у самого затылка съежившегося в испуге дежурного.
– Тебе кто разрешил избивать задержанного? Значит, ты, тыловая крыса, здесь можешь бить фронтовиков?! Правильно, я тебя понял?

Задавая риторические вопросы, майор и не требовал ответа. Он просто пытался хоть как-то выпустить пар, так как, чувствовал, что еще самую малость, и все! Палец, лежащий на курке, слегка подрагивал от возбуждения, словно просил его не мучить и отпустить.

– Товарищ майор!
– со стороны поворота раздался незнакомый голос.
– Товарищ майор, отпустите бойца!

Высокий лейтенант НКВД тряс его за плечо, осторожно отводя руку с пистолетом от виска дежурного.

– Товарищ майор!
– лейтенант настойчиво пытался достучаться до помрачневшего сознания начальства.
– Что тут случилось? Я слышал выстрелы.

Наконец, майор присел в себя и его глаза приобрели осмысленное выражение.

– Что же, дорогой лейтенант, у вас тут твориться?
– невозмутимо спросил майор.
– Задержанных избивают, со старшими по званию спорят. Я что-то не могу понять, это НКВД или сброд каких-то оборванцев?!

У лейтенанта задрожала нижняя губа. Его еще никто так не оскорблял. Да, его ругало начальство! Да, он не раз ругался со своими сослуживцами! Но, чтобы так замысловато и виртуозно...

– Сопли подобрать, слюни вытереть!
– неожиданно рявкнул майор, наконец-то, пряча пистолет на место.
– Этому первое и последнее предупреждение! В условиях военного времени, я не потерплю такого бардака! А теперь все вон!

Громко хлопнув дверью, он вновь оказался в своем кабинете.

– Видите, Петр Игнатьевич, с кем приходится работать?
– со странной усмешкой спросил он.
– Или вы может быть думаете, что у нас работают лишь святые люди? Нет, мой дорогой Петр Игнатьевич! Все мы с вами люди и, заметьте, люд разные!

Майор вышел из-за его спины и сел напротив задержанного.

– Я так и не представился, - извинительным тоном проговорил он.
– Я Игорь Сергеевич Карпатый, майор НКВД! Можете называть меня просто по имени отчеству.

Логинов, чуть поерзав на стуле, задал так долго мучивший его вопрос:

– Товарищ майор, я задержанный? Я что-то нарушил? Понимаете, тут так много такого наговорили, что я до сих пор в себя прийти не могу.

– Я хочу, чтобы между нами было полное взаимопонимание, - доверительным тоном начал майор.
– Вы никакой не задержанный и не преступник! Вы были и остаетесь, несмотря на нахождение на оккупированной территории, сержантом советской армии, которая, я полностью уверен, в само ближайшее будущее

разгромит врага и погонит его обратно, в волчье логово! В настоящее время вы также можете внести свой посильный вклад в нашу победу.

Сержант совершенно преобразился. Он даже как-то выглядеть по другому стал: вместо сгорбленного, подавленно человека, перед следователем уже сидел подтянутый и уверенный в себе солдат.

– Я готов сделать все, что потребует Родина!
– в этой громкой фразе было столько искренности, что невольно верилось.
– Хоть сейчас рядовым... в самое пекло!

– Петр Игнатьевич, мы очень ценим ваш боевой настрой, - оживился следователь.
– Но для начала хотелось бы кое-что прояснить. Во-первых, вы точно подтверждаете, что являетесь Логиновым Петром Игнатьевичем, 1902 года рождения, из местечка Павлово в Полтавской губернии?

Дождавшись подтверждающего кивка, майор продолжил:

– Во-вторых, до последнего дня вы являлись военнослужащим ... энской стрелковой дивизии? Так, хорошо! А теперь перейдем к сути вопроса. Вспомните, пожалуйста тот день, когда ваш батальон оборонял высотку у села Сандомировка. День, когда ваш батальон фактически был разбит?!

Этот день сержант помнил прекрасно. Все до самых мельчайших подробностей так сильно врезалось ему в память, что теперь это, вообще, вряд ли удастся забыть.

– Что вы можете рассказать про последнюю танковую атаку врага?
– продолжал спрашивать майор, по глазам чувствуя, что напал на выиграл свой счастливый билет на верх.
– Да, да про немецкие танки?

– Про танки?
– недоуменно переспросил сержант.
– Собственно, все было как обычно, если вообще, так можно сказать. Немец пытался прорвать нашу оборону. Против нас бросили, кажется, восемь танков. Наши танкеры выбили две машины, потом еще одну... В конце концов, они начали утюжить окопы.

Петр чуть не заскрежетал зубами от бессильной злобы.

– Нас как клопов давили!
– понизил он голос.
– Одного за другим! Одного за другим! Мы стреляли снова и снова, но не было гранат. Кончились даже бутылки с зажигательной смесью...

Внимательно слушавший майор, все тщательно фиксировал на бумагу. По причине секретности он отказался даже от услуг стенографистки и сейчас жалел об этом.

– Петр Игнатьевич, что случилось дальше?
– торопливо прервал его майор.
– Что случилось с двумя немецкими танками, которые прорвались через окопы?

– Вот значит, что вас интересует?!
– наконец-то, просветлело лицо сержанта.
– Знаете, товарищ майор, случившееся дальше мне до сих пор не дает покоя. Я много раз вспоминал этот эпизод, но так и не мог найти какого-бы то ни было понятного объяснения.

Взгляд его несколько затуманился и он откинулся на спинку стула.

– Они уже почти до меня добрались..., - начал он рассказ.
– Две многотонные машины были в каких-то пяти шести метрах от меня. Мне даже, казалось, что я видел злорадное лицо немецкого танкиста. В этот самый момент, танки начали один за другим раздуваться, словно воздушные шарики. Броня трещала так, что заклепки вокруг летали похлеще осколков и пуль!