Скитания ворона

Вересов Дмитрий

«Tanya Darling.

1956–1988.

Blessed Are the Meek for They Shall Inherit… [14] »

– Кыш-ш!

Нил обернулся на шипение за спиной.

Кладбищенский служитель, старый и морщинистый, в черной ливрее с серебряным позументом согнал ворона с креста. Впрочем,

тот улетел недалеко – опустился на соседнюю могилку и оттуда наблюдал, что же будет дальше.

– Зря вы его, – сказал Нил. – Мы так славно беседовали…

– Непорядок, сэр, – отозвался служитель. – Развелось их тут. Галдят, гадят, беспокоят клиентов…

14

Блаженны кроткие, ибо они наследуют… (англ.)

– Да неужели?

– Я о посетителях, сэр.

Нил отвернулся, но служитель явно не хотел прекращать беседу.

– Вы из родственников будете, сэр, или из поклонников? – Нил промолчал, но служителя это нисколько не смутило. – Да, популярнейшая, скажу я вам, была личность, наша миссис Дарлинг. Уж несколько месяцев прошло, как бедняжки не стало, а смотрите, сколько цветов, и все свежие.

– И чем же это она была так популярна?

– Как, сэр, неужели вы не знаете? Быть того не может!

– Видите ли, я не здешний. Друг детства.

– «Зарина», сэр. Лучшее заведение во всей Англии. Миссис Дарлинг была настоящая леди, и ее девочки были – высший класс. Без преувеличений заявляю, сэр, на похороны пришла половина Лондона. Многие рыдали, а с одной журналисткой была форменная истерика. Представляете, сэр, бросилась в открытую могилу и кричала, чтобы ее тоже закопали вместе с миссис Дарлинг. Пришлось вытаскивать силой. Говорят, она в тот же вечер отравилась газом… Да, скажу я вам, повезло этому черномазому, что сразу в окошко сиганул, а то люди бы его на клочки порвали!

– Какому черномазому?

– Бишопу, будь он проклят, Джулиану Бишопу. Она его, можно сказать, из грязи вытащила, человеком сделала, солидным бизнесменом, а он бедняжку топором!

– Топором?

– Да,

сэр. На кусочки разрубил, так что хоронили в закрытом гробу. А «Зарину» на другой же день выкупили какие-то арабы, недвижимость перепродали, а весь персонал в два счета вывезли к себе в Эмираты. И теперь во всем Лондоне ни одного приличного борделя не осталось, так знающие люди говорят.

– Спасибо за рассказ, любезный. Вот вам…

Нил рассеянно сунул бумажку в протянутую с готовностью руку служителя.

– А вы не ошиблись, сэр? Здесь пятьдесят квидов, у меня и сдачи не найдется… – Нил махнул рукой, и служитель поспешно спрятал купюру в карман. – Благодарю вас, сэр.

И Нил вновь остался наедине с Таней.

Закрытый гроб… Два самоубийства… Поспешная ликвидация предприятия… Этот мрачный гранитный крест, никак не гармонирующий с солнечной, языческой, веселой и беспощадной аурой Тани… Надгробная надпись, издевательская в своей полной несовместимости с объектом и к тому же так многозначно оборванная… «Блаженны кроткие, ибо они наследуют…» Наследуют что? Три квадратных метра земли, в которые будут зарыты? А что наследуют некроткие?

Как совместить правду общепризнанного факта с пророческой правдой его видения?

Нил поднял голову на шорох крыльев. На крест возвратился ворон.

– Ну что, вещий брат, может, ты скажешь, правда это все, – Нил обвел рукой черный крест с именем Тани Дарлинг, усыпанную цветами могилку, – или враки?

– Врр-рак! Врр-рак! – Ворон тяжело взмахнул крыльями, вознесся на ветку соседнего ясеня и оттуда повторил: – Врр-рак!

– Спасибо, птица.

Тихо улыбаясь, Нил двинулся к выходу.

Закат отбрасывал ему под ноги пятнистую тень деревьев.

– Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…

Нил пел во весь голос. Возмущаться было некому, к этому часу Ньюгейтское кладбище опустело.

– Ты добычи не добьешься. Черный ворон, мы не твой, – уверенно допел Нил.

Мы не твой…

Санкт-Петербург, 2002