Склеп, который мы должны взорвать
Шрифт:
— Что вы здесь делаете? — насупившись, спросил Павел Матвеевич.
У меня не было заранее заготовленной истории на тот случай, если окажусь застигнутым с поличным. Мысли мои метались, словно испуганные мыши в кладовке… Что я мог ответить? Откровенно признаться в столь неблаговидном поступке?.. Не менее минуты прошло в полном молчании. Внезапно с потолка упал какой-то мелкий камушек. Павел Матвеевич вздрогнул, ружье в его руках выстрелило. Ослепительная вспышка, запах пороха… И полутьма сменилась полной темнотой.
Рассказчик прерывается,
— То есть тогда вас и убили? — уточняю я.
Надо же как-то поддерживать разговор, сколько можно поэту одному задавать наводящие вопросы.
— Именно так. Несчастное течение обстоятельств. Я пришел в себя через некоторое время, возродился к странной, пустой жизни после смерти. Мои бренные останки закопаны под плитами пола, вблизи ниши, где оставались сундуки. Сейчас тут ничего уже нет от прежней обстановки, сундуки исчезли, стену опять замуровали. Это произошло до того, как я начал вновь осознавать себя. Не утверждаю, но предполагаю, что мой наниматель и камердинер скрыли следы происшествия, дабы не понимать шума. Едва ли Павлу Матвеевичу что-то всерьез угрожало, однако он предпочел такой исход.
— А вас, получается, не искали?
— Едва ли. Никто не был озабочен моей судьбой. Я был так одинок… Вполне достаточно было написать моим почерком записку. По личным обстоятельствам решил срочно покинуть усадьбу… Кто стал бы доискиваться? Ведь мертвое тело надежно спрятали.
— Если хотите, я вставлю этот эпизод в свою новую поэму, — великодушно предлагает поэт. — Имена, конечно, будут другие, но завязка пригодится. Да что там, эпизод! Целую главу можно посвятить нечаянной гибели и долгим одиноким мукам.
— Право же, вы ставите меня в затруднительное положение. Какие, собственно, муки? Хотя… Вечное одиночество, раскаянье и невозможность что-либо изменить… Да, это сильнее адских мук. Тут вы правы. Если бы я мог прекратить свое полусуществование… Но этого мне не дано, к сожалению.
Даже я проникаюсь сочувствием к незадачливому призраку. Что уж говорить о впечатлительном поэте, который с жаром откликается на прозвучавший в последних словах Валерьяна намек.
— А кому дано?
— Возможно, вам, — шелестит тот. — Ведь неспроста вы попали сюда. Быть может, по воле самого Провидения…
Чего он добивается от нас, интересно?
— Я чувствую, что выход из моего плачевного положения имеется, — продолжает Валерьян. — Но не могу вырваться отсюда. Будто чье-то проклятие не пускает наружу. Подвал имеет продолжение. Длинный коридор ведет очень далеко… По моим расчетам, достигает берега реки. О, сколько раз я приближался к заветной границе, за которой надеялся освободить свою душу из плена! Напрасно… Метался от стены к стене, бился головой о камни, пытался преодолеть границу с разбегу… Нет, все впустую! Высвободите меня из плена, умоляю!
*******
Движемся медленно, в торжественной тишине… Да, внушительный тайный ход создали когда-то предки работодателя
От Валерьяна исходит очень слабое, но все же заметное свечение, которое помогает ориентироваться в темноте.
— Ты там не отстал? — громко шепчет поэт.
— С чего ты взял?
Он один здесь нормальный из нас троих. То есть почти нормальный, если не учитывать сомнительное происхождение и поэтические наклонности. Обычный человек, который уверенно ступает по каменному полу. Заворачиваем за угол коридора.
— Думаю, до выхода наружу уже недалеко. Но дальше я не могу идти, — сообщает Валерьян.
— Так ведь никакой границы не видать, — недоумевает поэт.
— Тем не менее…
Мы все останавливаемся. Долго будем ждать? И чего ждать?
— Ну, попытайся! — настаивает поэт. — Сделай первый шаг, а дальше все получится.
Незадачливый призрак бормочет:
— Ничего не получится, все бесполезно.
Зачем, спрашивается, он нам морочил головы, если не собирался прорваться вперед?
— Не думай, просто иди!!! — командует поэт.
Что-то поэт расхрабрился сегодня. Отдает команды и вообще держится излишне самоуверенно. Строит из себя лидера. Или это я придираюсь?
Валерьян послушно двигается в сторону незримой границы. Вот сейчас он ее преодолеет…
Раздается вскрик, и Валерьян отлетает на пару шагов назад, словно кто-то бесцеремонно отталкивает его. Что ж, значит, не врал, выход наружу перекрыт. Малоприятный вывод. А я уже рассчитывал вскоре оказаться снаружи.
— Странно…
Поэт повторяет путь Валерьяна, без задержки переступает заповедную невидимую черту, делает еще несколько шагов. Я ради интереса следую за ним и ни малейшего сопротивления коварных тайных сил не улавливаю.
— Правда, только на тебя действует.
— Я же предупреждал. Мне не дано выбраться из своей темницы. А я так надеялся, что ваше присутствие…
— Давай попробуем вместе.
Эксперимент начинается. Одна попытка, вторая, третья…
С каждым разом сопротивление невидимой охраны становится слабее. Это заметно по реакции Валерьяна. Наконец по подземелью разносится радостный вопль, точнее, два вопля, слившихся воедино:
— Получилось!!!
Поэт торжествует, явно чувствуя себя героем дня. Что ж, его идея действительно сработала, Валерьяну удалось преодолеть преграду. Теперь можем все вместе продолжать путь…