Склиф. Скорая помощь
Шрифт:
Стойкий бред ревности с выраженным паралогическим мышлением, вот как это называется. «Паралогическое» означает неправильное, ложное в суждениях и ошибочное в умозаключениях, но обязательно искаженное непреднамеренно.
Со временем Валерий Тимофеевич окончательно потерял вкус к жизни. Настолько, что стал импотентом, каковой прискорбный факт многократно усилил его ревность. А как тут не усилить? Если жена изменяла и раньше, когда Валерий Тимофеевич мог не хуже молодого, то сейчас, когда его сучок, образно говоря, превратился в стручок, должна изменять гораздо чаще.
«Зачем так жить? — призадумался однажды Валерий Тимофеевич. Действительно —
Ужасно сказать и еще ужасней представить, но от большого личного горя в организме что-то разладилось настолько, что перестал Валерия Тимофеевича брать алкоголь. Любой — хоть водка, хоть пиво, хоть тещин самогон, что летом из тверской деревни Дубровки привез. Спиртное, вне зависимости от крепости, пилось вода водой, не ударяя в голову и не требуя закуски. Короче говоря — не осталось в жизни больше радостей, и решился Валерий Тимофеевич на крайние меры. Вскрыл себе вены, но не совсем удачно. Резал неглубоко, да еще и потерял сознание при виде своей кровушки, духом слабоват оказался, а кишкой тонок. Пока в отключке пребывал, кровь запеклась и кровотечение прекратилось. Неверная жена, как почуяла, в перерыв домой прибежала, а может, просто случка очередная была у нее здесь назначена. В общем, не дали Валерию Тимофеевичу уйти своей дорогой, поехал он другой — на машине «Скорой помощи» в институт имени Склифософского. В отделение острых психосоматических расстройств. В то самое, которое расположено в длинном одноэтажном доме, похожем на пенал. Второй корпус.
Первый день прошел словно во сне, а уже на второй Валерий Тимофеевич четко знал, что в Склиф его упекла жена, чтобы он не мешал ей наслаждаться жизнью. Почему именно в Склиф? Да потому что здесь работает ее любовник номер один — Доктор Икс.
— Это он сейчас Доктор Икс, — с угрозой говорил Валерий Тимофеевич. — Но похоронят его под настоящей фамилией. После того как я с ним по мужски потолкую. Оторву яйца и заставлю их съесть теплыми, пока они не остыли. Без соли и перца.
Валерий Тимофеевич никогда не был кровожадным монстром, но страдание редко когда смягчает душу, чаще наоборот — ожесточает. «Жестокость, как всякое зло, не нуждается в мотивации, ей требуется только повод», — сказала английская писательница Мэри Энн Эванс, более известная под своим «мужским» псевдонимом Джордж Элиот.
Под подозрением оказались все сотрудники Склифа. Валерий Тимофеевич не исключал, что условно-пресловутый Доктор Икс может оказаться фельдшером или, скажем, санитаром морга. Любовников выбирают не по наличию диплома о высшем образовании, а совсем за другие достоинства.
— У нас был один телефонный номер, а потом жена поменяла его на другой, — охотно объяснял всем желающим послушать Валерий Тимофеевич. — Теперь наш номер заканчивается на тридцать-двенадцать. Вы понимаете?
Никто не понимал. Валерию Тимофеевичу как-то не везло на умных собеседников. Приходилось объяснять.
— Тридцать — это длина. На меньшее она не согласна.
Слушатели искренне удивлялись. Некоторые сочувствовали или просто имитировали сочувствие, чтобы сделать приятное Валерию Тимофеевичу. Несостоявшиеся самоубийцы, а именно с ними чаще всего делился сокровенным Валерий Тимофеевич (кому ж излить душу, как не соседу по палате?), в большинстве своем очень чуткие и деликатные люди. У каждого за плечами свое страдание, а ведь только страдание делает человека по настоящему сострадательным. Не вкусишь своей боли, не поймешь чужой. Вкусишь — поймешь.
— Это не женщина, а концентрированная похоть! Как я мог поверить ей! Как я мог быть слепым столько лет!
Жена действительно организовала смену телефонного номера после того, как регистратура районной поликлиники получила номер, всего на одну цифру отличающийся от их домашнего. Выделили поликлинике дополнительный номер для улучшения качества обслуживания населения. Кому улучшение, а кому и проблемы. Валерий Тимофеевич истинную причину смены телефонного номера знал, но в одержимости своей считал ее всего лишь неуклюжей версией.
Среди сотрудников «своего» отделения Валерий Тимофеевич Доктора Икс не искал и не вычислял. Это же и ежу понятно, что коварная супруга никогда бы не организовала госпитализацию мешающегося под ногами мужа в то же отделение, в котором работал ее любовник, в которое она сама регулярно приходила для участия в разнузданных оргиях. Куда логичнее (а с логикой Валерий Тимофеевич продолжал дружить) положить мужа в другое отделение, это же медицина, здесь все свои. Одному и тому же Гиппократу клялись, с одной и той же змеей на брудершафт пили, одинаково к людям относятся, не считая их за людей. Что таким стоит запереть человека в отделение? Да им только в радость! Жена только повод создала — взяла бритвенное лезвие да исполосовала спящему Валерию Тимофеевичу обе руки (именно такой версии своего попадания в Склиф Валерий Тимофеевич стал придерживаться).
Лечащий врач Эдуард Кириллович темнил. Убеждал, что все это пройдет, рассказывал, как часто звонит ему неверная и коварная супруга Валерия Тимофеевича, пытался влезть в душу без вазелина. В душу свою Валерий Тимофеевич никого не пускал — замыкался, отмалчивался, притворно соглашался, но оставался при своем мнении. Назначенные таблетки, правда, пил. Таблетки были хорошие, давали чувство расслабленной умиротворенности, или это так казалось… Но вреда от них во всяком случае не было никакого.
Жена оказалась настолько наглой, что один раз пришла навестить. Притаранила целый пакет долгохранящихся вкусностей — любимые мужнины вафли, печенье, пряники. А у самой были такие блудливые глаза и прическа растрепана. Вдобавок распаренная, как после бани, и спермой от нее разило за километр. Валерий Тимофеевич взял пакет с передачей, высказал жене все, что он о ней думал и, в несчетный уже раз, попросил образумиться и перестать блудить. Обещал забыть старое, будто его и не было вовсе, и начать все с чистого листа. Кто старое помянет — тому глаз вон. С другой стороны, тому, кто забудет, оба долой. Жена больше не приходила, то есть передачи приносила, а встреч избегала. Логично — трудно же ведь смотреть в глаза человеку, которого ты обманываешь. Совесть, как ее ни гноби, нет-нет, а колыхнется. Да и правда, высказываемая Валерием Тимофеевичем, глаза колет. Валерий Тимофеевич громко высказывал, чтобы все слышали. Он прав, со всех сторон прав, ему скрывать нечего.