Сколько длятся полвека?
Шрифт:
— Дайте товарищу Касее, — он сделал ударение на «товарищу», — «виллис», оформите приказом краткосрочный отпуск… Надеюсь, вы, майор, увидитесь не только с женой и сыном, но и кое с кем из прежних сослуживцев… У вас есть награды?
— В двадцатом году…
— Возвращайтесь, пожалуйста, при орденах. Предстоит закладка памятника в честь Красной Армии. Польские офицеры с боевыми наградами украсили бы торжество…
Он проснулся среди ночи с внезапно ясной головой.
«Чепуха, чушь сплошная.
Ему стало смешно.
«На старости лет. Сдурел. Она же крутит роман с Бронеком».
Мысль об адъютанте Бронеке его успокоила, и он уснул.
Утром Бронек был откомандирован в парашютный батальон, а подофицер Влада Пехоцкая, занимавшая должность плутонового [78], прикомандирована к управлению армии.
Началось это на Украине.
Зам по тылу, заметив нерадивость генеральского повара, решил, что девушка с этими обязанностями справится лучше. Пехоцкая, наслышанная о суровом генерале, отнекивалась изо всех сил.
Генерал оказался не зверем. Усталый, пожилой человек. И беспомощный. Вечером чаю для него не вскипятят. Он не спеша чистил сапоги, но не видел, что ему дают на завтрак. Когда не было ужина, безропотно отправлялся в постель, допоздна лежа с книжкой.
Влада посмотрела, что читает генерал. На стуле, придвинутом к кровати, лежали Чехов и Лермонтов. О русской литературе у подофицера Пехоцкой представление было отдаленное. Зато она твердо знала: раз поручено, надо заботиться о генерале. Не обязательно ему вечером доедать холодные остатки от обеда.
Генерал едва замечал подофицера. Благодарил за стакан горячего чая, за свежее постельное белье. Редкие разговоры носили характер отвлеченный и поучительный: следует читать польскую и русскую классику, народная Польша даст образование и работу молодежи.
Пехоцкая уважительно слушала и дивилась: до чего мудрый человек, вот что значит долгая жизнь. Она внимала его советам.
Однажды ночью он вышел покурить. В проходной комнате сидела Пехоцкая. На ней была не гимнастерка, а белая блузка. Белая, белейшая, невиданной белизны…
На следующий день ни с того ни с сего он расшумелся на командирском совещании; ему надоели «плятерувны». («Плятерувнами» называли бойцов женского батальона имени Эмилии Плятер, но Сверчевский имел в виду вообще всех связисток, медсестер, писарей.) Это что за солдаты — гимнастерки не сходятся. Он выразительно показал, где не сходятся.
Кто–то попробовал перечить: совсем недавно генерал ставил в пример «плятерувну», которая, будучи часовым, заставила его лечь на землю, так как он забыл пароль.
— Что с того? — бушевал Сверчевский. — Что с того? Они и дисциплинированны из страха.
Он надумал послать Пехоцкую с подругой в Красноярский край. Пусть расскажут семьям польских солдат о жизни войска. Живое слово, еще из женских
Решение это представлялось Сверчевскому на редкость удачным. Он ходил, усмехаясь.
Через полторы недели спросил начальника культпросветуправления, не вернулась ли из командировки эта самая… Пехоцкая. Тот выпучил глаза: хорошо, если уже добралась до Москвы.
— Верно, — кивнул Сверчевский.
Спустя неделю повторил свой вопрос…
Вернувшихся из поездки расспрашивал долго и радостно. Его радость чем–то задела Пехоцкую. Словно не видел родную дочь десять лет. Она попросила отправить ее в полк.
Генерал немедленно согласился. Наотмашь вычеркнул Пехоцкую из памяти. Раз и навсегда.
Война откатилась дальше на запад, и Висла стала линией фронта. Части 1-й армии Войска Польского, входившие в состав 1-го Белорусского фронта, участвовали в боях на Варецко–Магнушевском плацдарме, освобождали Прагу — восточный, зависленский, пригород Варшавы.
Сверчевский поехал в Пулавы, к Висле.
Он спустился к берегу, зачерпнув мутной воды, плеснул на лицо. И повернулся к почтительно застывшему сопровождению.
— Какой–нибудь… летописец распишет, как генерал Сверчевский омыл свой светлый лик в прозрачных водах Вислы.
— Так ведь правда…
— Что ж мне, ходить неумытым? Пылища–то.
(«Серые ряды» — нелегальная харцерская организация). Варшавских гаврошей называли «кайтеками» — мальчишками.
14-летний «кайтек» Здислав Цеменьский (псевдоним Русик–второй) участвовал в захвате Монетного двора. Тяжело раненный, вел огонь с крыши.
«Кайтек» Генрих Вардак (15 лет) дважды ранен — при атаке Монетного двора и после отступления каналами в центр города.
«Кайтек» Анджей Бернацкий ранен при неудачном штурме Гданьского вокзала. Выполз под утро со своей винтовкой и прихватил винтовку убитого товарища.
В харцерской дружине «Завиша» при 122-й средней школе из тридцати «кайтеков» осталось в живых трое. Пятнадцатилетний Мечислав Ковальский был погребен под развалинами рухнувшего здания. Его сверстник Ежи Бергер погиб, вырываясь из облавы.
Одиннадцатилетний Зигмунт Подляский участвовал в боях за Гданьский вокзал, в сражениях в Старом Мясте и на Замковой площади, в атаке костела Пресвятой девы Марии. Ночью рассыпал на дорогах стальные шипы. Попал в плен вместе с 49 самыми юными солдатами. После освобождения Варшавы пошел опять в школу.
9 августа подпольный бюллетень «Речь Посполита» писал: «По инициативе харцеров в Варшаве работает почта, обслуживающая почти все районы города… К сведению всех пользующихся услугами почты: писать коротко и ясно, адресовать разборчиво… В случае отсутствия адресата письмо возвращается. Письма военнослужащих (гитлеровской армии. — В. К.) уничтожаются».