Сколько у тебя? 20 моих единственных!..
Шрифт:
Я не могла двинуться.
Не могла вдохнуть.
Внезапно все вокруг потемнело.
…Постепенно я приходила в себя. Я лежала на кровати в кабинете врача. Рядом стояла Джен, все в том же черном костюме, но его теперь оживляла блестящая брошь. Вид у нее был рассерженный, а руки скрещены на груди. Я поспешно села и тут же обнаружила, что вся измазана едой.
— Не можете справиться с собой, да? — сурово спросила Джен. — Не можете позволить своему парню выздороветь, обязательно надо явиться сюда и вывести его из равновесия?
Своему парню? Вывести из равновесия? О
— Мэтт вовсе не мой парень, — торопливо объяснила я. — Правда нет.
— Не лгите мне, Делайла, — раздраженно закатила глаза Джен. — Карл рассказал, что вы приходили сюда несколько дней назад и разыскивали его.
Тут я заметила маленькие глазенки Карла, рассматривавшие меня сквозь стеклянную дверь. Грязный сплетник. Я показала ему средний палец, пока Джен отвернулась.
— Вы были с ним в Мехико, когда он принимал пейот? — спрашивает Джен. Я с недоумением взглянула на нее:
— Кто? Карл?
— Нет. — Ответом мне служил яростный взгляд. — Мэтт.Вы были с Мэттом в Мехико, когда он принял некачественный пейот?
— Э-э… нет.
Джен внимательно изучала меня. Думаю, ясно, что я понятия не имею, о чем она толкует. Она присела рядом.
— Послушайте, Делайла, Мэтт у нас особенный пациент, — мягко произнесла она.
— В каком смысле особенный?
— У него пейотный психоз. Симптомы напоминают шизофрению. Он страдает расстройством личности и параноидальными галлюцинациями, главная из которых — он находится на тонущем «Титанике». Мы полагаем, что он смотрел этот фильм в наркотическом опьянении.
— Пейотный психоз? — О нет! — Вы хотите сказать, он… сумасшедший?
— В некотором роде, — подтвердила Джен. — Мы надеемся, что со временем галлюцинации прекратятся или по крайней мере станут менее яркими, по мере того как организм очистится от наркотика, но трудно утверждать что-либо определенное. В последнее время улучшений не наблюдалось. Определенные триггерные слова — как, например, слово «айсберг» в вашем случае — вызывают у него эффект присутствия в фильме. Сегодняшняя вспышка — еще ничего, а вот на прошлой неделе… уф-ф-ф! После того как один из пациентов обозвал его болваном, он сорвал с себя одежду и стал бегать нагишом и вопить: «Обними меня, Джек! Обними меня, Джек!» [48] Это было совсем не смешно.
48
Игра слов: Jack — имя, jackass — болван, тупица.
Слова Джен рухнули на меня, как тонна кирпичей.
Вот это да! Нет, серьезно — вот это да! Провести остаток жизни в обществе этого парня не получится. Нужно было выбираться отсюда. Я поняла, что с меня достаточно, и решила прояснить ситуацию:
— Джен, мне здесь не место. У меня вообще-то нет проблем с наркотиками.
Джен смотрела на меня понимающе, в смысле «все так говорят».
— Серьезно, — продолжала я. — Я солгала, чтобы попасть сюда.
— Делайла, у вас положительный тест на наркотики.
—
Джен была в замешательстве, поэтому я решила рассказать ей все. Как мы с Мэттом встречались восемь лет назад и как я надеялась, что удастся все возродить. Как я приехала повидаться, а Карл оказался таким занудой, поэтому я вернулась домой и разработала план. Я еще раз рассказала про булочки с маком и про то, что поместила свою собаку в ветеринарную клинику на стерилизацию, потому что не хочу, чтоб у нее выросли сиськи.
— Сиськи? — растерянно переспросила она.
— Ага. И сейчас мне пора уходить, потому что сегодня ее надо забрать домой.
— А под «домом» вы подразумеваете?..
— Синий «форд-фокус» на парковке.
Джен поднялась:
— Знаете, я слышала разные басни, но такой — никогда. — При этих словах я почему-то почувствовала себя очень умной и заулыбалась. — Если все, что вы рассказали, правда, то есть вы затеяли все это только для того, чтобы повидаться с бывшим любовником, тогда вы, дорогуша…
— Умна? Влюблена? Преданна? — перебила я.
— Нет, — покачала головой Джен. — Вы, моя дорогая, еще ненормальнее, чем Мэтт.
Ненормальнее? Погодите, как это?
Джен сообщила, что я подписала документ, в котором отказалась от права самостоятельно решать, когда мне выписываться (листок в середине, который я не прочла), и вышла из комнаты, велев мне вернуться в свою. Мне сразу стало жаль наркоманов — даже если вы говорите правду, вам никто не верит.
Проходя мимо одной из комнат, я заметила Мэтта, в одиночестве сидящего на кровати. Он был такой несчастный, и острая жалость пронзила мое сердце. Как впустую потратил он жизнь! Я открыла дверь и вошла. Он поднял голову, увидел меня и смущенно опустил взгляд. Я присела рядом с ним.
— Надеюсь, ты по-прежнему не боишься грязи и сырости, — заметил он, бросив взгляд на мою испачканную одежду.
Я сдержанно засмеялась:
— Как ты это запомнил, просто невероятно!
— Невероятно, что ты думаешь, будто я могу это забыть.
Я взяла его за руку. Несколько минут мы сидели молча, потом он повернулся ко мне и тихо произнес:
— Прости, Делайла.
Решив, что он имеет в виду испачканную одежду, я сказала:
— Пустяки, я все выстираю.
— Нет, не за это, — ответил он. — Прости меня за все, за все, что я тебе сделал.
При виде несчастного лица Мэтта мои глаза вновь наполнились слезами.
— Прости, что так обращался с тобой, — продолжил он. — Прости, что использовал тебя. Прости, что изменял тебе. Прости, что смеялся над тобой. Прости за…
Мэтт говорил и говорил, прося прощения за все, что сделал, а мою душу заполняла печаль. Я восемь лет ждала этих извинений, но теперь они разбивали мне сердце. Потому что напомнили о славном парне, каким он был когда-то, напомнили о том, что потеряно, и я понимала, что никогда не смогу помочь ему. Простив Мэтта, я обняла его. И тут же он обнял меня в ответ. Мы держали друг друга в объятиях, как, бывало, ночи напролет, но на этот раз мы оба плакали.