Сколково: принуждение к чуду. Реальная история создания самого амбициозного проекта

Рашидов Олег

«Перед нами стояла задача представить наиболее эффективную концепцию, — вспоминал Александр Жоров. — Ведь у руководства Сколково был серьезный административный ресурс по изменению российского законодательства, если бы такие изменения потребовались».

Какую же идеологию проекта предложили консультанты из Booz & Со? Чтобы понять, в чем заключалась ее суть, необходимо обратиться к опыту Израиля.

Примерно 20 лет назад руководство этой небольшой страны поставило перед собой задачу создать инновационный сегмент экономики. Это сегодня в миллионах компьютеров по всему миру стоят процессоры, разработанные инженерами из подразделения Intel в Хайфе, израильские медицинские новации известны во всем мире, а по количеству технологических компаний, чьи акции котируются на бирже NASDAQ, эта страна занимает второе место после США. Двадцать лет назад все было иначе. Крошечная страна, зажатая со всех сторон агрессивными соседями, пыталась решить проблему интеграции в экономику порядка 1,5 млн

новых граждан, многие из которых приехали из СССР. Умные люди, ученые и инженеры, работали дворниками, разнорабочими. В стране сложилась критическая масса не занятых по специальности образованных людей. Правительство видело выход в новых технологиях, в создании сегмента инновационной экономики. Но как подойти к созданию системы коммерциализации инновационных разработок? Есть проверенный временем финансовый механизм — венчурный капитал. У правительства Израиля было некоторое количество бюджетных денег, дерзость и воля. И трезвое понимание сложившегося положения: с точки зрения венчурного капитала, Израиля на экономической карте мира в те годы не существовало.

Венчурный капитал — это совсем особый капитал инвесторов, и люди, которым доверено им распоряжаться, как правило, обладают чрезвычайно высокими профессиональными компетенциями, широчайшими деловыми связями и, что не пропишешь ни в одном контракте, интуицией.

Как работает венчурный капитал? Есть венчурные капиталисты, так называемые генеральные партнеры (GP), которые непосредственно распоряжаются деньгами. Есть партнеры с ограниченной ответственностью (LP) — соучредители или соинвесторы венчурного фонда, отвечающие по его обязательствам. Партнерами с ограниченной ответственностью они называются потому, что дают деньги генеральному партнеру и не спрашивают его, куда они пошли. GP получает 2–3 % процента от денег LP и определенную долю от прибыли, в случае если бизнес, в который он инвестирует, оказывается успешным. Основной критерий эффективности GP — насколько успешно он инвестирует деньги, которые ему доверили LP. От этого зависит его репутация и возможности дальнейшего доступа к капиталу.

Венчурные капиталисты дорого стоят именно благодаря своим уникальным компетенциям. Венчурный капитал в основном сосредоточен в Калифорнии. Погода в долине Санта-Клара всегда хорошая, но самое главное — под боком самая мощная экономика в мире, потенциальный покупатель новаторских идей. Какого черта венчурному капиталисту ехать в какой-то Израиль, открывать в неведомой стране офис, привозить туда команду профессионалов?

Но Израилю были очень нужны венчурные капиталисты, причем желательно из списка венчурных топ-фондов. И дело было совсем не в деньгах. Стране нужны были их компетенции, их экспертиза, интуиция, профессиональные связи, которые помогли бы открыть израильским идеям дорогу на американский рынок.

Как привести венчурный капитал в страну? Израильтяне придумали схему. «Хорошо, — сказали они. — Давайте мы выступим в роли LP: дадим вам, венчурным капиталистам, государственные деньги, а дальше ведите себя как частные инвесторы. Мы не пришлем к вам своих „экспертов по инновациям“ из прокуратуры, если эти деньги прогорят. Потому что верим в ваши компетенции». По сути, израильское правительство отдало деньги налогоплательщиков в управление венчурным капиталистам, купив, таким образом, их экспертизу и канал доступа к мировой экономике. В Израиле, к слову, было два типа фондов. В одних в роли GР выступало государство. В другие удалось привлечь в качестве GP хорошие западные фонды. Через полгода государственные фонды разорились, и неудивительно, поскольку государство везде и всегда — ужасный инвестор. Зато при участии частных фондов со временем в стране удалось создать высокоэффективный инновационный сектор.

России тоже были очень нужны венчурные топ-фонды с безупречной репутацией. У нее были деньги, но очень не хватало компетенций и, самое главное, не было канала доступа к глобальному рынку инноваций. Много лет российские чиновники старались привлечь в Россию солидные венчурные фонды. Пыталось Минэкономразвития, пыталась РОСНАНО, пыталась РВК, но те ни в какую не желали открывать в России свои представительства. И вовсе не потому, что не верили в технологический потенциал нашей страны и отказывались делать на нем деньги. И верили, и желали бы делать, но перевешивали риски запятнать собственную репутацию, ценящуюся в этом специфическом бизнесе больше всего остального. Главной проблемой России являлась нелигитимность капитала (ведь «Вася из Дубны» еще не заработал свой первый миллион, о котором ему не стыдно было рассказать). Россия оставалась в западном общественном мнении страной, где все еще доминировали негодяи. Сложился замкнутый круг, который не удавалось разорвать на протяжении многих лет.

И вот появилось Сколково, которое вполне могло переломить ситуацию. Сколково — это возможность отправить во все четыре стороны света четкий сигал: «Мы теперь другие, у нас теперь все иначе, все, как у взрослых людей. Приходите к нам, мы дадим вам в управление деньги, гарантируем чистоту, прозрачность, защиту ваших интересов в случае возможных конфликтов».

«Мы исходили из того, что государство в лице фонда „Сколково“

не должно выступать в роли инвестора, — вспоминал Александр Жоров. — У государственных служащих, как правило, отсутствуют необходимые компетенции, а главное — не может существовать правильная система мотивации, чтобы осуществлять венчурные инвестиции. По-настоящему успешный венчурный инвестор на пушечный выстрел не подойдет к госструктуре. Государство должно играть роль поддержки для частных игроков. Привлекать их прозрачными экономическими стимулами. И в то же время создавать условия для эффективных экономических отношений и конкуренции. Например, Фонд должен был выбрать сто самых успешных в мире венчурных фондов, предложить им в управление государственные деньги, создать систему конвертируемых займов, заинтересовать их административным ресурсом. Выбрать успешные компании, способные развивать бизнес-инкубаторы, и финансово поддержать их. Что же касается научно-исследовательских разработок, то мы предложили стандартную систему грантового финансирования, в которой направление исследований и объем финансирования определяет руководство кластеров, а конкретных получателей — независимые эксперты. Мы также понимали, что получатели грантов должны быть сосредоточены в новом университете, для создания которого предложили привлечь ключевого партнера с опытом коммерциализации научных разработок. Мы даже предложили рабочее название нового университета — Сколковский технологический институт (SIT)».

Эту идеологию одобрили на заседании Совета фонда. В конце октября 2010 г. была представлена «Стратегическая концепция Сколково». Цели проекта в ней были сформулированы следующим образом:

«Создать экосистему для поддержки исследований, разработки и коммерциализации инновационных технологий в пяти приоритетных секторах. Создать экспертную базу и институты для поддержки предпринимательской деятельности и коммерциализации российских научно-технических разработок. Создать условия для развития компаний, создающих инновационные и конкурентоспособные на мировом рынке продукты и услуги. Продемонстрировать коммерческий потенциал технологического предпринимательства в России. Опробовать новые законы и нормы регулирования».

Стратегия Фонда на ближайшие годы выглядела достаточно амбициозно.

«Создать фонд „Сколково“ — организацию с мотивированными, высококвалифицированными и нацеленными на результат сотрудниками, работающую в соответствии с оптимальными стандартами и процедурами, поддерживающую межфункциональное взаимодействие, строго соблюдающую финансовую дисциплину и работающую в „экономичном режиме“. Создать Сколковский институт науки и технологии, который будет привлекать передовой научнопреподавательский состав и студентов и который, будучи связан с партнерскими исследовательскими центрами, будет создавать механизмы коммерческой реализации интеллектуальных продуктов. Предоставить грантовую поддержку исследователям и предпринимателям. Привлечь частные институты по развитию бизнеса, коммерциализации и инвестиций, включая бизнес-инкубаторы, технологических брокеров и венчурные фонды. Привлечь крупные международные компании для проведения и поддержки исследовательской деятельности, разработки и коммерциализации инноваций. Наладить взаимодействие, привлечь ресурсы других российских институтов, таких как РОСНАНО и РВК. Создать город для комфортной жизни и работы жителей и гостей Сколково».

Воплощать эту амбициозную стратегию в жизнь предстояло достаточно компактной структуре. Предполагалось, что в фонде «Сколково» будет работать не более 85 человек, большая часть функций будет передаваться на аутсорсинг.

Воплощать в жизнь идеальную модель предстояло команде эффективных, нацеленных на результат сотрудников.

В ноябре — декабре 2010 г. началось формирование структуры Фонда. Люди, до этого не получавшие за свою работу ни копейки, вступили в должности. Олег Алексеев и Виктор Маслаков из «Реновы» стали соответственно вице-президентами по образованию и исследованиям и строительству. Замминистра промышленности и торговли Станислав Наумов — вице-президентом Фонда по связям с государственными структурами и общественностью. Были назначены руководители двух из пяти направлений. Профессор Эдинбургского университета Игорь Горянин возглавил кластер биомедицинских технологий, а руководителем кластера информационных технологий стал известный представитель международного IT-бизнеса Александр Туркот. Им предстояло заняться детализацией операционной бизнес-модели. На этом этапе участие консультантов предусмотрено уже не было. И, как часто бывает, во многом идеальная модель, столкнувшись с реальностью и испытав воздействие различных внешних и внутренних обстоятельств, подверглась со временем достаточно сильной трансформации.

Главным поставщиком идей, талантливых кадров и интересных проектов должна была выступить российская наука. Ее предстояло, наконец-то, свести с реальным бизнесом. Результатом этой «смычки» должны были стать взаимная симпатия, переходящая если не в любовь до гроба, то хотя бы в брак по расчету. Правда, эмоциональное, психологическое и физиологическое состояние невесты-науки вызывало много вопросов.

Глава 14

Женщина с историей