Сколопендра
Шрифт:
– Решили, так решили, – сдалась я. Этот парень ей совсем голову задурил. Спорить бесполезно. Сама со временем всё поймёт. Пора взрослеть.
– Налетаешься, приземляйся. Желаю мягкой посадки, дорогая. И помни, что, как правило, такие полёты кончаются залётами. Поберегись!
– Какая же ты всё-таки! – задохнулась от возмущения дочь.
– Какая?
– Ехидная. Как сколопендра!
– Я не ехидная. Я мудрая. Я знаю жизнь.
Глава 2
Переехав
Так уж случилось, что страна, где мы со Славкой выросли и окончили институт, став инженерами, рассыпалась осколками, которые сложились совсем в другую картину мира. И в этом мире мы-инженеры не пригодились. Нам обоим нужно было заново учиться жить. У меня желания и смелости на учёбу хватило. У Славки – нет. Когда завод, где работали мы оба, закрыли – нашей семье как раз исполнилось пять лет – муж перешёл на диванное существование, целыми днями либо валяясь дома у телевизора, либо шляясь по городу в поисках работы. Работа не находилась, поиски становились все более вялыми, а лежание на диване – всё более основательным.
Пришлось мне, засидевшейся с ребёнком, перехватывать роль добытчика. Я устроилась продавцом к своей бывшей однокурснице – у той-то муж отлично приспособился к новым условиям, мигом развернув челночный бизнес. Трехлетнюю Маришку взяла на воспитание мама – на роль няньки Славка тоже не годился – очень кстати приехавшая навестить нас из Джамбула, который к тому времени уже стал Таразом. Маме с Маришкой там полегче жить было – и зима короче, чем в Пензе, и грядки свои есть, и фрукты.
Отдав дочку, я ринулась зарабатывать нам всем на жизнь. Следующие полтора года семья жила на мои заработки, и я всё ждала, что Славка вот-вот встряхнётся и наконец-то возьмётся за ум. Отойдёт от шока, вспомнит, что мужчина, что ему нужно семью кормить, о дочери заботиться. Я ждала, пока торговала польским шмотьём на городском рынке, пока сама моталась в Польшу, вложив в первую партию товара всё, что было у нас скоплено «на чёрный день». Ждала, когда, распродав и эту партию, и две следующие, поняла, что дело выгодное, и есть смысл им зарабатывать на жизнь. А поняв, предложила Славке встать с дивана и начать мне помогать – хватит уже ему лежать, когда бизнес налаживается! Хватит уже мне разрываться между поездками и контролем за тремя нанятыми продавщицами!
А муж ответил, что не для того учился пять лет в институте на инженера, чтобы с базарными бабами тряпьём трясти. «А для чего ты учился? – спросила я тогда, чувствуя, как немеют скулы и сужаются глаза. – Чтобы сидеть на моей шее? Чтобы за мой счёт на диване лежать?»
И тогда муж, наконец, встал с дивана. И я услышала о себе много нового. Что сама стала базарной бабой, грубой и нахрапистой, что той трепетной и тонко чувствующей девушки, на которой он женился шесть лет назад, уже давно нет. «Хватит на нашу семью одного трепетного! – возмутилась я. – Мне трепетать некогда – кушать по три раза в день хочется, и одеваться,
«Это моя квартира! – вдруг вызверился Славка. – И пока ты в ней живёшь, не смей меня попрекать куском хлеба!» «Хорошо, не буду», – согласилась я, окончательно холодеея сердцем и лицом. И сквозь этот холод отчётливо видя, что вот этот, на диване – чужой мужик, который меня не слышит, не видит, не понимает. Его это, значит, квартира. А я, значит, крутясь и по дому, и по работе, жилплощадь отрабатываю....
Чья это квартира на самом деле мы выясняли на суде. Я подала на развод и на раздел имущества, и в результате жилплощадь, доставшуюся Славке от покойной бабушки, поделили на троих. Я заставила бывшего мужа продать квартиру – точнее, не я, а два серьёзных мальчика, объяснивших ему, что из двухкомнатной квартиры на первом этаже в центре города получится отличный офис. И что две части от этого офиса они уже выкупили, пришли, вот, за третьей.
Мальчиков мне присоветовал всё тот же деловой муж бывшей однокурсницы. Он же дал телефон своего приятеля, который начинал в Москве мебельный бизнес и набирал себе команду. И я, стряхнув прежнюю жизнь, как старую тесную кожу, поняла: это знак. Хватит мне сидеть в душной захолустной Пензе. Пора в столицу, на простор. Хватит идти на поводу у жизни. Пора её делать самой.
О том, какой я сделаю свою новую жизнь, я думала всю дорогу до Москвы, хотя меня и отвлекали всевозможные торговцы – мороженым, носками, календарями, клеем, лейкопластырем, газетами, пирожками. Чего только не тащили тогда через наш плацкартный вагон, назойливо предлагая приобрести! И я всю дорогу не выпускала из рук сумку, где лежали документы – боялась, как бы не спёрли – и постоянно ощупывала карман, где были зашиты жалкие по нынешним временам тысячи долларов, моя и Маришкина части за проданную в Пензе Славкину квартиру.
И вот сегодня, пятнадцать лет спустя, в вагоне украинского поезда витал такой же дух российской вседозволенности начала девяностых. В проходе постоянно шныряли какие-то личности. Тётки в цветастых платьях предлагали конфеты Черниговской кондитерской фабрики, соблазняя дешевизной местных цукерок; таскали охапки детского трикотажа, который моментально раскладывали на полках при малейшем проблеске интереса в чьих-либо глазах; трясли связками дорожных сумок, еле пролезая с ними в проходе и задевая пассажиров по головам. То и дело возникали менялы с лживыми глазами и пачками гривен.
В каждом из них я видела жулика, и, как выяснилось на одной из станций, не напрасно. Когда мы вышли из вагона размяться, к Анне подошёл один такой меняла, белобрысый парень лет двадцати пяти. Та, наивная душа, протянула ему тысячу рублей на обмен. Он сунул ей пачку гривен и дал дёру. Как выяснилось, обменял он рублей на двести, остальное украл.
Жаль, что я этого обмена не видела, а то бы вмешалась и предотвратила. Я как раз покупала у бабульки пирожки с капустой и когда вернулась к вагону, всё уже случилось. Анна к потере отнеслась философски – мол, будет ей впредь наука. Хотя раззява, конечно. Ну кто в здравом уме будет связываться с вокзальными проходимцами! Подсунет фальшивку – ищи его потом, доказывай. Или рванёт вот так – лови его, когда стоянка поезда пятнадцать минут. Я с сожалением поставила своей приятельнице мысленный минус – разочаровала маня Анна, разочаровала. Я-то думала, что она более предусмотрительная…