Скользкая дорога
Шрифт:
— Вот ведь чокнутая тетка. Сама виновата.
— Конечно, сама. Думаю, она это понимает.
В назначенный день Винсент Перре вместе со своим сыном и его няней прилетели в Сан-Паулу. Винсент был в этом городе лишь однажды, много лет назад, но обратил внимание на то, что со времен его последнего визита Сан-Паулу совсем не изменился.
Оставив Анри и няню в номере отеля, Винсент, уже весьма прилично опаздывающий, рванул в отделение полиции. «Неужели нельзя было все это организовать по сети», — ворчал он про себя, выходя из левипода.
В коридоре отделения его встретил Лукас:
— Ой! Господин Перре!
— Здравствуйте, — сказал ему Винсент.
— А вы в жизни совершенно не так выглядите, как в игре!
— Спасибо, — бросил ему Перре тоном, которым обычно уставшие от однотипных комплиментов селебрити отвечают на очередное восхищение поклонника.
— Прошу вас пройти со мной в переговорную
— Четырьмя? То есть я последний?
— Выходит, так, — ответил Лукас и, нажав на сенсор, открыл дверь в переговорную и пропустил Винсента впереди себя. — Заходите, располагайтесь. Капитан Тоцци сейчас подойдет.
Спустя минуту в комнату зашел Арманду.
— Господин Перре, — поприветствовал он Винсента и протянул руку, — рад вас видеть.
— Здравствуйте, детектив, — кивнул ему высокий судья.
— Если честно, то когда сейчас шел сюда, ожидал вас увидеть в пиджаке на голое тело и красном галстуке, — засмеялся Арманду, — а вы вон в кофте и джинсах!
— Надеюсь, это приемлемый внешний вид? — Винсент озабоченно опустил взгляд себе на грудь.
— Даже не думайте переживать! Чем комфортнее вы себя чувствуете, тем лучше. Я обязан уведомить вас о том, что никто не вправе требовать вашего нахождения в этой комнате, поэтому вы в любой момент можете встать и уйти, если захотите.
— Уверяю вас, что после проделанной к вам дороги встать и уйти было бы верхом глупости. Я готов рассказать вам обо всем. Это личная просьба госпожи Видау, и я ее с удовольствием выполню. Итак, о чем вы хотите меня спросить?
Арманду, не изобретая ничего нового, описал Винсенту примерный формат их беседы, после чего тот, соединив пальцы рук, приступил к рассказу.
«Меня зовут Винсент Перре, мне 40 лет. Я родился в Париже и сейчас живу там же.
Мой отец, Доминик Перре, известный архитектор. В данный момент он живет в Аргентине, а до этого много лет провел в Японии, где был частью команды архитектурного бюро «Кайерс-энд-Мист» — там сейчас работает высокий судья Икуми Мурао. Но это не суть. В общем, отца постоянно не было дома, и мной занимался старший брат Кристиан. Мама наша — натура ветреная, немного не от мира сего. Конечно, я ее очень люблю, но нам с братом она мать скорее биологически. В юности мама была супермоделью и особую известность получила после того, как стала лицом классики левиподов «Ди-Ньен». То обстоятельство, что все в этой жизни, включая красоту и обожание публики, дается на время, мама принимать не хотела и всячески его опровергала. Я нисколько ее не обвиняю, но факт остается фактом — мы с братом были предоставлены сами себе. Если маленький Кристиан получил от матери хоть какую-то долю заботы и ухода, то до меня маме не было никакого дела. Она предпочла праздную жизнь. Порой ужасаюсь от мысли, что бы со мной стало, не будь у меня Кристиана. Пока он помогал мне с практикой после школы, мама, если выражаться ее словами, неустанно «латала внешку», и долатала ее до такой степени, что стала выглядеть как ученица средних классов. Серьезное злоупотребление омолаживающими процедурами не прошло без последствий — сейчас мама очень тяжело болеет. У родителей были так называемые свободные отношения — когда папа получал очередной контракт от архитектурного бюро и уезжал на несколько месяцев, а то и лет, мама жила с другими мужчинами, что отца особо не расстраивало. Мужчин этих было немного и, к счастью, жила она с ними не в нашем доме, а потому Кристиан мне был и братом, и отцом, и матерью. Я всегда смеялся, когда он в шутку называл себя гермафродитом.
Кристиан старше меня на 9 лет. Он абсолютный гений: помимо того, что у него действительно глубокие познания и острый ум, Кристиан настоящий созидатель. С самого детства одни говорили, что он талантлив, другие — что посредственен, но никто не мог упрекнуть Кристиана в недостаточном приложении усилий. А сам он не слушал ни тех, ни других — просто шел свой дорожкой к цели. Он всегда хорошо знал, как должен выглядеть результат, и всегда его добивался. То есть не часто, не как правило, а всегда. Он рано понял, что на маму рассчитывать нельзя. Отец же, пусть и являвшийся основным источником доходов нашей семьи, за что ему огромное спасибо, видел своих сыновей не чаще, чем бабушка видит внуков, живущих на другом конце планеты. И Кристиан начал ставить цели. Закончить Школу Высокой Науки — сделано. Воспитать младшего брата и помочь ему тоже закончить Школу Высокой Науки — сделано. И так во всем. Ему хотелось работать в индустрии развлечений, поэтому когда подвернулась возможность попробовать себя в филиале медиагиганта «Олл-ин-Олл Энтертейнмент» в Париже, Кристиан ее не упустил. За год до моего окончания Школы Высокой Науки Кристиану предложили перевод в штаб-квартиру
Мы с Кристианом принципиально разные: у меня никогда не было того коммерческого чутья, которым обладал мой брат, и я не умел прошибать лбом стены, а он на своем пути их снес с десяток. Моим неоспоримым преимуществом была внешность, которая досталась от мамы. Гены — это самое ценное, что я получил от нее. Именно матери я обязан утонченными чертами лица, аккуратным носом, упругой и словно немного загорелой на южном солнце кожей, идеально ровными зубами, темно-песочными крупными густыми завитками на голове и своим прищуром. Кристиан же, который пошел в отцовскую породу, — парень крупный, напрочь лишенный хоть какой-нибудь слащавости.
Карьера Кристиана шла в гору, он запускал проект за проектом, и правление «Олл-ин-Олл Энтертейнмент», видя, какую высокую маржинальность показывают все его продукты, безоговорочно выделяло ему бюджеты на новые шоу. Кристиан одинаково хорошо себя показывал и в проектах для сети, и в оффлайне, где особый его фокус был направлен на цирк. Благодаря ему этот вид развлечений обрел второе дыхание и вылился в солидную прибавку и к состоянию брата, и к гонорарам артистов — чего только стоил культовый дуэт Тоби и Селест Мартинезов, которых продюсировал Кристиан. Надо сказать, что их трагедию Кристиан воспринял, как личную. Они просили его расторгнуть контракт, но он не согласился, а потом решил освободить их от обязательств после серии шоу со свободным падением, последнее из которых закончилось фатальной гибелью Селест и серьезными травмами Тоби. Кристиан после того случая долго не мог оклематься — винил в произошедшем себя. Он полностью оплатил похороны госпожи Мартинез, лечение ее мужа, и до сих пор добровольно выплачивает ему содержание из своего кармана, хотя по закону господин Мартинез мог подать в суд на «Олл-ин-Олл Энтертейнмент».
А вот я реальными успехами похвастаться не мог: жил сегодняшним днем, не задумываясь о том, какой я хочу видеть свою жизнь через условные 10 лет. У меня не было много денег, но я всегда знал, что могу рассчитывать на брата. Мой обычный день представлял собой позднее пробуждение с очередной девушкой, спорт, написание обзоров о нем же, спорте, на работе, и беззаботный вечер в прогулках по Амстердаму.
Когда мне было лет тридцать, у нас с братом произошла первая крупная ссора из-за денежного вопроса. Как вспомню сейчас, так готов со стыда под землю провалиться, но тогда я жил с уверенностью в том, что брат мне должен. Он же меня поднял, значит, несет за меня ответственность. Кристиан не один раз предлагал мне начать работать у них в штаб-квартире, но перекладывание бумажек не входило в мои планы. У меня не было стимула думать о нормальной работе — зачем, если есть Кристиан. В районе, где я жил, в соседнем доме продавалась шикарная трехуровневая квартира. Я давно на нее заглядывался, и когда прочитал, что апартаменты выставлены на продажу, стал постепенно сверлить в мозгу Кристиана дырочку, через которую заливал ему ненавязчивые мысли о том, что цены на недвижимость низкие, спрос упал, и за относительно небольшие деньги можно купить практически все, что душе угодно. Сначала он вежливо уклонялся от разговоров на эту тему, но я действовал все настойчивее. В конце концов, однажды я перегнул палку и выдал ему:
— Да у тебя денег море! Ну что тебе эти полтора миллиона?
— Винс, ты мои деньги не считай. Я не покупаю ее не потому что у меня нет денег, а потому что это не более, чем твоя прихоть.
— Это не прихоть! Это вклад! Инвестиции! Она через пять лет, может, будет в два раза дороже стоить!
— Или не будет. А инвестиции я тебе предлагал, только не деньгами, а учебой, работой, практикой. Все возможности у тебя были! И если б ты подумал головой, а не задницей, и стал работать у нас, то сейчас смог бы две таких квартиры легко купить. Балда.
— Ты ведешь себя, как фригидная мамаша! — крикнул я, психанув.
— Что? Что ты сказал?
Я понял, что сболтнул лишнего. Хотел извиниться, но не стал.
— Знаешь что? — сказал он тихо. — Вот именно, что я тебе не мамаша. А ты этого не понимаешь. Почему я тебя содержу, а ты меня — нет?
— Потому что ты мне старший брат.
— Ключевое слово — «брат». Давай так: в течение года ты будешь предоставлен сам себе. Тебе тридцать, а не тринадцать. Если тебя устраивает твоя нынешняя жизнь, твоя текущая работа — да на здоровье! Живи на свою половинчатую зарплату.