Скользкий
Шрифт:
Хлюпанье шагов действовало на нервы, и почти каждую минуту я замирал и вслушивался в царившую на болоте тишину. Иногда доносилось глухое бульканье идущих со дна пузырей, чаще расслышать удавалось лишь собственное сиплое дыхание. Один раз вдалеке спланировал и скрылся в тумане силуэт какой-то крупной птицы. Потом чуть не угодил в топь. Обошлось. Уж не знаю, было ли причиной мое везение, или до берега, действительно, оставалось пройти всего ничего, но окна воды встречались все реже, а вместо шатких кочек начала попадаться твердая земля. Стараясь обходить стороной заросли камышей, я упорно шел на север.
Странный ритмичный плеск, похожий на удары
На вурдалака я нарвался уже у самого берега – там, где из воды возвышались заросшие мхом стволы деревьев. Некоторые из них еще цеплялись за жизнь, и на чахлой листве обильно разросся паучий лишай, а нити жгучей росянки густой бахромой свешивались с ветвей. Солнце к этому времени поднялось довольно высоко, а поредевший туман густо стелился только над самой водой. Именно там, в тени деревьев и притаилась болотная тварь. Мгновенно замерев на месте, я на какое-то время даже перестал дышать.
Черт! Только ведь думать начал, что без приключений из болота выберусь. Нет, без приключений у меня не бывает. Вздохнув, вытер с лица выступивший пот. Словно в ответ на это движение вурдалак, раздувая ноздри, принюхался и начал медленно поворачивать голову в мою сторону. Лапы с длинными когтями сорвали с соседнего дерева несколько веток. Меня тварь пока не заметила, но это всего лишь вопрос времени. Незаметно уйти не получится: пусть вурдалаки и подслеповаты, но ни на нюх, ни на слух не жалуются.
Стараясь двигаться как можно более плавно и бесшумно, я поднял винтовку. До вурдалака метров пятьдесят – не такая уж большая дистанция, даже если учитывать мою невеликую меткость. Главное, с первого выстрела уложить. Скорость движения и регенерация у этих тварей таковы, что на второй шанс рассчитывать не стоит. Тут главное череп пробить. А череп у них – о-го-го! Сплошная кость. Уязвимы только глаза, пасть и ушные впадины.
Поймав голову вурдалака в оптический прицел, я начал высматривать подходящее место. Вариантов немного: пасть закрыта, стоит боком, ушную впадину среди этих наростов и не различить. Что остается? Правильно, глаз. Вот и он. Руки тряслись, по спине бежал горячий пот. Прицел никак не желал успокаиваться. Ну что? Сей…
Высунувшаяся на открытое пространство тварь посмотрела на солнце, недовольно рявкнула и исчезла в тени деревьев. Неужели ушел? Не может быть! Пронесло…
Не теряя времени, я побрел дальше, и вскоре болото осталось позади. Замелькали белые стволы берез, а камыши сменились луговыми травами. Даже воздух посвежел и из него почти пропала болотная тяжесть. Или это мне уже кажется?
Отойдя подальше, я достал нож и срезал облепивших ботинки пиявок. Так, под штанины никто не забрался? Вроде нет. Ладно, на привале тщательней осмотрюсь. Тогда и ботинки почищу и просушу.
Поднявшись на небольшой пригорок, я наконец смог нормально осмотреться – благо, уже и туман развеялся без следа. Болото меня больше не интересовало, все внимание на сосновый бор впереди. Зуб даю – нет, стоп, больше я зубами не разбрасываюсь, – именно после него и идет дорога на Еловое. Между мной и бором лежал заросший высокой травой луг, на котором то тут, то там торчали невысокие березки с искривленными стволами. А вон и тропинка! Все, спасен! Здравствуй, цивилизация!
В ботинках мерзко хлюпала вода, но
Пока все складывается просто замечательно. Сегодня дойду до Елового и, пожалуй, остановлюсь там на ночь. Хоть отдохну в человеческих условиях. И харчами затарюсь. А потом двину к Границе с Туманным и…
Тут я планировать свои действия перестал. Доберусь до места – там и определюсь. А то планируют люди, планируют. И что в итоге? Появляется непонятный туман, оживают мертвецы, и все планы летят к чертям собачьим. Интересно, наши-то вчера выбрались? Надеюсь.
Сосны в лесу росли очень плотно, но все же за ними проглядывали светлые пятна поля и неба. Значит, почти дошел. Путь через бор много времени не займет. Свежий воздух придал бодрости, и я даже рискнул нарвать горсть ярко-алых кошкиных слезок. Слезки оказались неспелыми и кислыми, но с голодухи прокатили и они. Хоть немного притих голод, а то желудочный сок от серной кислоты уже ничем не отличался. Только бы не пронесло теперь.
Заметив мелькнувшее сбоку белое пятно, я развернулся и не поверил своим глазам: среди деревьев, явно поджидая меня, стоял белый человек. Не в том смысле, что не негр, а действительно – белый. Белые облегающие одеяния. Белое без единой кровинки лицо. Белые, именно белые, а не седые брови. Только на дне глаз притаилась синева.
Это еще что за чудо-юдо обесцвеченное? Даже непонятно, мужчина это или женщина. Лицо, хоть узкое и жесткое, словно вырезанное из куска мрамора, но в то же время странно бесполое.
Неожиданно я обратил внимание на заиндевевшие поблизости от белого человека траву и листья. Рука медленно потянулась за винтовкой… Медленно, слишком медленно… Безумный хоровод летней вьюги подхватил меня и с размаха швырнул в темный омут забытья.
Черт, черт, черт! Такого холода мне не доводилось чувствовать с тех самых пор, когда меня пожирала стылая лихоманка. Вдобавок к обжигавшей стуже ледяная длань чужой воли, стиснув виски, сдавила, скрутила и утянула на самое дно подсознания. Замораживающие прикосновения чужого разума сминали и подавляли мою личность. Они буквально впитывали воспоминания и, как намоченная тряпка стирает со школьной доски мел, смывали эмоции и желания. А чтобы окончательно сломить волю, предлагали сменить эту жестокую реальность на мягкую постель беспамятства. И я почти сдался. Еще бы чуть-чуть…
Не люблю холод. Уже три года как не люблю. И когда меня почти утянуло на самое дно моря стужи, я начал бороться. Вдох – через боль, выдох – через силу. Каждый удар сердца – пронзающий грудь огненный шип. Каждый промежуток между ударами – вечность. Тело продолжало сопротивляться даже после того, как сдалось сознание.
Совсем не уверен, что это я победил. Просто в какой-то миг раздиравшие меня тьма и стужа завыли, словно потерявшие след гончие, а кое-как устоявшемуся равновесию пришел конец. Здравствуй, лето…