Скользящий по лезвию
Шрифт:
Он решился обернуться только тогда, когда фургон надежно затерялся в путанице магазинов и разгромленных складов северной части города. Проехав усыпанную битым стеклом улочку, Мэттьюс загнал машину на задний двор клуба: явно заброшенного, с заколоченными окнами. Трехэтажное здание из желтовато-серого бетона надежно скрыло фургон от наблюдателей с улицы. Погони с воздуха пока не было. Похоже, линкольнской полиции сегодня хватало других забот, кроме сбежавшего психа.
Этот псих — прямой высохший старик с лицом умной мартышки и шкиперской бородкой убитого
Карлик обернулся на звук, и Мэттьюс разглядел узкую, измазанную кровью мордочку и огромные глазищи, где зрачок целиком затопил радужку. Карлик — нет, это все-таки была Соки — сидел на брюхе мертвого великана. Горло великана было разорвано, из раны торчало что-то черное и красное. Карлица-Соки деловито вытаскивала эти черно-красные глянцевитые полоски и, жадно давясь, заглатывала. Правый рукав ее свитера превратился в лохмотья. Сквозь них просвечивала маленькая острая грудь, тоже заляпанная бурыми пятнами. Завидев Мэттьюса, девушка зашипела и отползла, прячась за исполинским трупом.
Маршал быстро покосился на своего подопечного. Доктор Харпер открыл рот для крика, или, может, ему просто не хватало воздуха. Глаза у него выпучились, румянец, вспыхнувший на скулах от бега, сменился мертвецкой желтизной. Казалось, еще минута, и старика хватит удар.
— Успокойтесь! — рявкнул Мэттьюс.
Толкнув доктора на пассажирское сиденье, он нырнул за руль и завел мотор.
— Не смотрите назад.
И сам не смотрел.
А когда, припарковав машину, все-таки оглянулся, увидел, что Соки бросила труп и забилась на верхний ярус кровати. Оттуда она дико посверкивала глазами. Волосы слиплись и космами свесились на лоб, забавные косички, переплетенные бисером, стали похожи на высохшие крысиные хвосты. Почувствовав взгляд маршала, девчонка чуть приоткрыла рот и жалобно каркнула.
Доктор Харпер, оторвавшись, наконец, от созерцания стены, обратился к маршалу.
— Я верно понял, — нервически сказал он, — что это существо убило Джорджи?
Человеку, называвшему себя Оливер Мэттьюс, неожиданно стало смешно — хотя, конечно, ничего смешного в убийстве Джорджа не было.
— Верно.
— И я верно понимаю, что вы похитили меня из больницы?
— Опять угадали.
— Вы ведь Ричард?
— Бинго.
Доктор, откинувшись на спинку кресла, прикрыл водянистые от старости глаза сморщенными веками.
— Можно мне тоже задать вопрос? — поинтересовался маршал.
В фургоне отчетливо пахло кровью, калом и особым душком хищной птицы. Соки на своем насесте встряхнулась, гортанно бормоча. Доктор Харпер вздрогнул, однако не обернулся.
— Я слушаю.
— Почему
— Если вы намерены оскорблять меня, молодой человек…
Маршал сгреб старика за ворот робы и притянул к себе:
— Ты вскрыл мне череп. Засунул туда какую-то хрень. Говорил у меня в башке дурацкими голосами, словно Господь Бог, ты, возомнившая о себе скотина.
В выцветших глазах доктора впервые вспыхнул огонек. Руки в узловатом переплетении вен поднялись, костлявые пальцы с неожиданной силой сжались на запястьях Мэттьюса.
— Я знаю, что вы привыкли брать напором, Ричард, — с нажимом произнес Джеймс Харпер. — И это неплохое качество. В нашем мире надо быть зубастым, особенно если какой-то старый болван говорит у вас в голове на разные голоса. Надо уметь постоять за себя. Но я вам не угрожаю и вас не осуждаю. Я с самого начала хотел вам помочь. Пожалуйста, отпустите мой воротник.
Маршал еще какое-то время смотрел в лицо старику, а затем разжал пальцы.
Ему было двенадцать лет. Розовая новая кожа на ладонях все еще казалась чужой, обгоревшая и заживающая спина немилосердно чесалась. Его выписали из больницы три дня назад. В тот вечер отец и мать долго орали друг на друга в гостиной. Его настолько занимало новое чувство пронзительной тишины в голове и зуд зарастающих ожогов, что он слышал лишь одну фразу из десяти.
— Это тебе надо было самого красивого, самого умного, чтобы играть с ним в бейсбол…
— Как будто ты хотела урода…
— …взять его брата…
— …опять тратить целое состояние на твоих чертовых психоаналитиков…
— …он предложил бесплатную консультацию.
— Да кто такой вообще этот чертов Харпер? Зачем он лезет в наши дела?
— …пиромания…
— Нет у него никакой пиромании! Нормальный пацан!
— …но это бесплатно. Он даже оплатил билеты на самолет, бизнес-класс…
— …только ради того, чтобы слетать бизнес-классом в этот вонючий Линкольн?
— А вдруг он поможет мальчику?
Понятно было, что отец сдастся. Он ведь любил приемного сына и желал ему добра.
И вот мальчик— тогда его еще звали Ричардом — сидел в какой-то странной приемной. Это не было похоже на обычный кабинет психоаналитика, которых в своей короткой жизни он уже успел повидать немало. Ни размалеванной вертлявой секретарши, ни дурацких абстрактных картин по стенам, ни фикусов в горшке. И здание, длинное и низкое, все из черного матового стекла, не было похоже на больницу. Оно называлось странно: «Центр футурологии при Университете Небраски». Ричард не знал, что такое футурология, однако был абсолютно уверен: врач, к которому его привели, не настоящий.