Скоморох
Шрифт:
Ноги мягко ступали по опавшим листьям и черным, будто уголь, хвойным иглам. Ветви деревьев застыли в вечном покое. Странный ветер, насыщенный запахом серы, не мог поколебать их.
Начались бесчисленные развилки. Скомороху было все равно, куда идти, он просто шагал. То влево, то вправо… Радим шел достаточно долго, чтобы забыть дорогу назад. Но это его не волновало. Он сознавал, что здесь есть только одна дорога — вперед. А там — разгадка черноты этого леса.
От любопытства даже защемило сердце. Когда же станет
Внезапно тропа закончилась. Радим стрелой вылетел на небольшую полянку, заросшую черной травой. Посреди поляны высилась темная изба.
Скоморох осторожно обошел дом со всех сторон. Ни окон, ни дверей у избы не было. Внезапно послышался тихий голос:
— Радим…
Скоморох огляделся, но никого не увидел. Кто его зовет?
— Радим! — голос стал громче, и скоморох узнал его.
— Умилка!
С этими словами Радим проснулся и открыл глаза. Ему улыбалась самая милая девушка на свете.
Глава 7
Утро выдалось на редкость солнечным. Это было, пожалуй, единственным утешением для Радима и Умил-ки, оказавшихся голодными и гонимыми посреди дикого леса. Нельзя не просушить влажную после ночного купания одежду. Радим нашел недалеко от места ночевки небольшую лужайку, где можно было разложить вещи под прямыми солнечными лучами. Услышав предложение, Умилка смутилась. От мокрых рубах ей, конечно, хотелось избавиться, но не оголяться же перед мужчиной. Радим с полуслова понял причину ее затруднений. Быстро раздевшись, он скрылся в густых кустах, откуда крикнул:
— Скидывай одежки. Я птичками любуюсь.
Конечно, хотелось повернуться и полюбоваться нагим девичьим телом, но скоморох сдержал себя: нехорошо лгать милой девчушке.
Умилка разложила свои вещи и отправилась в кусты на противоположном краю лужайки. Радим покачал головой: столько волнений из-за какой-то малышки, с которой он знаком около двух дней. Как это понять? И что делать дальше?
Закончив переодевание, скоморох и отроковица, сидя в траве, повели неспешный разговор о будущем.
— Ты, Умилка, куда идти думаешь?
— Не знаю… Наверное, к Городищу, на наше место. Зяма и Куря туда придут.
— Опасно. Увидят гриди — схватят.
— А куда еще? Если бы братишек в лесу встретить…
— Да, тут ты права. Ежели их и можно застать где-то, то в привычном для вас месте. Однако раньше чем через седмицу ходить к Городищу не стоит. Думаю, ныне близ Новгорода синие плащи настырно кружат. Пусть успокоятся.
— Я согласна с тобой, Радим. Не пойду. Но где схорониться?
— Ежели б я знал окрестные места…
— Я знаю. Можно бы в деревне какой-нибудь пожить, но чем расплачиваться…
— Ты не заметила, что мошна с серебром
— Правда? Чудесно! Только теперь еще обережнее надо быть. Вдруг кто на нее позарится?
— Спрячу под одеждой, никто и не подумает, что у таких бродяг есть богатство. А когда надо будет, достану сребреник, будто последний, может, еще и скидку сделают.
— Хорошо придумал!
— Без тебя моей выдумке — резань цена. Надо дорогу знать, куда идти.
— Сейчас подумаю… Солнце у нас там, река здесь… Есть тут большое селенье, не более пары верст будет.
— Большое не надо. Нам бы поглуше и подальше от дорог прямоезжих.
— Да, понимаю. Знаю одно такое местечко! Дворов пять, не больше. И люди живут знакомые. Только идти туда далеко и опасно. Тропа через большое болото лежит. Там сгинуть легче легкого.
— Но не проще, чем в Новгороде, правда? Как далече та деревня?
— Верст двадцать от реки. Но там по гатям плутать придется. Так что, может, и все тридцать получится.
— Добрая даль. За пару дней дойдем. Нам бы огоньком разжиться, чтоб костерок запалить, и все будет замечательно.
— Мы, когда с братьями в ночное ходили, а огниво забывали, частенько на древнее капище забредали. Там хоть все давно ковелем поросло, но волхвы тайком бывают. А главное, огонек поддерживают. Можем и мы сходить. Капище нам по пути.
— Ох, не люблю я ворожбу… Ладно, лучшего все одно удумать не могу.
Чуть позже полудня собрались в дорогу. В сухой одежде, с полной мошной за поясом и мечом в руке, Радим чувствовал себя достаточно уверенно. Умилка тоже больше улыбалась, чем горевала. Незавидность положения беглецов искупалась их взаимной приязнью.
Впереди шагала Умилка. Она прокладывала путь, ориентируясь по одной ей знакомым приметам. На всякий случай Радим запоминал дорогу, в некоторых местах метя ее надломленными веточками. Однако сетовать на способности отроковицы не пришлось. Вскоре они вышли на утоптанную тропинку, ведущую к берегу небольшого ручья. Перейдя его вброд, беглецы очутились в густом буреломе. Миновав его, они достигли пригорка, поросшего молодыми березками.
— Вот. Тут, — У милка указала на пригорок. — Вроде никого нет. Поищем огонек.
— Давай, я первым пойду. Мало ли что…
— А ты знаешь, где огонек искать? Вот то-то… Пропусти.
Радим послушался, но на всякий случай передви-удобнее меч: в подобных местах встречаются недобрые люди. Древние силы влекут тех, кто недоволен своим положением и мечтает о большем. Тайны волхвов скрывают нечеловеческое могущество. Рад им хорошо помнил, как однажды встретил седовласого слепца, умиравшего на лесной дороге. Единственное, о чем тот попросил скомороха, — передать родным, чтобы они не искали его. Прежде чем слепец испустил дух, он поведал недолгую, но печальную историю о своем приключении.