Скорая 2024
Шрифт:
Серафима подчинилась.
– Чувствуешь обиду, злость, разочарование? – поинтересовался Викентий.
– Знаешь, дорогой мой, я тоже умею даже на уровне тела врать любимым и близким!
– И что из этого следует? Что я любимый и близкий? Или что ты умеешь мне врать?
Серафима впервые за десять лет растерялась и не понимала, что ответить! Викентий застал врасплох.
– В тупике? – улыбнулся Викентий.
– В тупике, – подтвердила Серафима.
– Ты мне ничего не должна! Это я поцеловал тебя без твоего согласия и без твоего намерения вступать со мной
– Мир! – не до конца понимая, что происходит сейчас между ними, согласилась Серафима и совсем не понимая, искренне он это говорит или это игра сильного мужчины.
Она посидела в молчании еще некоторое время, а потом, встав, сообщила:
– У меня впереди 30 клиентов, я на испытательном сроке, мне надо идти работать. Я пойду, поправляйся!
Кивнув Анфисе, Серафима удалилась.
Знала ли она, куда идет? Конечно! Ей надо было разобраться в своих чувствах!
Что сейчас произошло, было не понять. Захотелось плакать! Может похмелье? Она поняла, что потеряла напарника. Все это было враньем и чушью с его стороны. По послевкусию от разговора она это теперь точно знала!
Можно было не возвращаться, она снова одиночка…
Серафима брела по незнакомому, холодом пронизывающему до костей городу, и не знала, куда податься. Дома не было, семьи не было, друга потеряла…
Может, прав Никита? Не всё в этой жизни измеряется профессиональными достижениями? Он ей хотел что-то сказать, а она не стала его слушать! Решила пойти поговорить и услышать то, что не захотела слушать от человека, к которому приперлась за тридевять земель!
На подступах к университету Никиты сознание поймало девчушку лет двадцати, уныло бредущую, куда глаза глядят…
«Нет, здесь не несчастная любовь! Что же? Ууух, больной папа как единственный родственник. Тупиковая. Он в больнице, она не знает, куда себя деть! Блин! Как привлечь внимание? Ай, была не была! Хорошо, хоть пальто не белое!» – думала Серафима, падая на осенний, грязный тротуар.
Отзывчивая душа сразу подбежала и спросила: «Что случилось? Вам плохо?».
Дальше, как в плохом, ладно, хорошем кино, Серафима разыграла состояние плохого, потом полегче самочувствия, а потом и вовсе пришла в себя, сообщив, что приехала на поиски своего бывшего возлюбленного, который нынче работает в универе, а его мама не разрешала им в юности встречаться, а теперь его мама умерла, и они по-прежнему оба одиноки и тому подобный бред, но ноги подкосились и идти дальше никак не представляется возможным…
Девушка сказала, что живет в значительном количестве автобусных остановок отсюда, но зато без пересадок, и позвала в гости, цепляясь за Серафиму, как за соломинку, чтобы не возвращаться в пустую квартиру одной.
– Серафима, – протянула руку Серафима и предложила такси, раз уж она такая чумазая.
– Марина, – ответила Марина и согласилась на такси.
Коммунальная, хоть и небольшая, но не расселенная квартира
Пьянчуга и дебошир сосед ждал, когда отец Маринки наконец сдохнет, чтобы завладеть ее телом. Злющая одинокая тетка метила поменять свою мелкую комнатенку на Маринкину просторную, а значит, тоже ждала смерти отца Маринки, тайно и явно ненавидя покойную ее мать, которой удалось отхватить в Северной столице мужика с такими квадратными метрами. Семейка студентов, ютившаяся рядом и непонятно как живущая на мизерные доходы, не придавала оптимизма царящей в этом доме гнетущей атмосфере.
– Так, дорогая! – едва переступив порог чистой, но слегка уставшей от невнимания к себе комнаты, начала Серафима. – Я очень понимаю твои чувства, но мы не останемся здесь ни на секунду! Собирай самое необходимое, что забудешь – купим, за остальным вернемся потом, и как говорят мои друзья: «Валим, дорогая, отсюда, валим!», и продаем твою халупу!
Маринка смотрела на Серафиму, как на фею из сказки про Золушку, но все же попыталась опротестовать такой вердикт:
– Но я ведь всю жизнь здесь, и мама моя, и папа… – запнулась на полуслове девушка.
– Маму можно помнить и вне этих стен! Тем более, когда ты ее видела? В далеком детстве! Наверняка, ей не хочется тебя здесь оставлять одну, а уж отец твой и подавно знает, что тебе здесь не место, видя настроение окружающих!
Маринка знала это все давным-давно и чувствовала так отчаянно, что не став больше спорить, кивнула и быстро собралась.
«Куда же нам направить свои стопы, дорогая Серафима? – вопрошала себя фея из сказки. – Да кто бы сомневался?! Конечно, на место преступления! Нет, не к Никите, а, естественно, к Викентию под крылышко! Стоп! А почему же не к Никите? Ха! Вот зачем я его подобрала на том мосту? Хитро придумала жизнь! Секс был недавно, значит, справится со своими мужскими интересами и даст девчонке прийти в себя, а потом глядишь, и любовь нечаянно нагрянет! А не нагрянет, так хоть позаботится о такой же, как сам!»
– Ник! – набрала номер Серафима. – Прости, я забыла ключ! У меня тут есть милая девчушка по профилю работы твоей мамы, – вещала Серафима, пока Марина ждала ее возле примерочной в магазине, куда они заглянули сменить Серафиме пальто, которое непоправимо испачкалось после падения на тротуар. – Она живет в несносных для такого милого создания условиях. Могу я привезти ее в твои хоромы на время? А дальше разберемся!
– Не вопрос. Я смогу быть дома через тридцать минут, – ответил голос вменяемого профессионального психолога.
– Отлично! Мы захватим продуктов и будем у тебя! Ты – мой старинный друг с юности. Ок?
– Как скажешь… – не стал сопротивляться Никита.
Спустя часа два (ушедших на приготовление обеда и сам обед) общения с преподом ее собственного универа Маринка оттаяла и, кажется, нашла себе опору, рядом с которой можно было начать жить дальше! Никита действительно понимал специфику маминой работы и сам, будучи психологом, отлично умел справляться с депрессивными состояниями растерявшихся студентов.