Скорая 2024
Шрифт:
– Нет! Положить голову на плаху ради друга – это одно. А жениться ради друга – это сумасшествие, – улыбнулась Серафима и положила руку на руку Викентия.
Тело Викентия ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.
– Ты зачем это сделала? – удивился Викентий, прошибаемый слезой от осознания того, что рядом человек, который готов выслушать самые глубины его подсознания и вывести из пустоты хоть и еле осознаваемого, но нежелания жить.
– Я обещала тебе тогда, на мусорке, быть с тобой до конца.
– Ты хочешь сейчас об этом поговорить? –
– Да. Мы никуда не торопимся. Ты за меня решил, что я могу не идти к клиенту, значит, твоя очередь наступила. Ты же понимаешь, что ты сегодня чуть не закончился не только как профессионал, но и как человек.
Мощь Ибрагима подхватила тебя и раскрутила почти по полной. В следующий раз это будет сильнее и катастрофичнее.
– Но выкарабкались же! – попытался уговорить подругу Викентий.
– Вик! Он был тысячным! Нам повезло, что я поняла, как с ним справиться. А если бы нет? Он угробил бы нас обоих! Рассказывай! Выворачивай наизнанку! Забудь, кто перед тобой. Забудь, что ты меня подобрал на мусорке, а не я тебя. Забудь свою выходку с поцелуем!
– Ну, классно же было, согласись!
– Викентий! – остановила шутливое настроение Викентия Серафима. – Работаем! Я только работник Скорой сейчас, и ничего больше и ни каплей меньше!
Только я могу тебя выскрести из твоей ямы нежелания жить. Она хоть и небольшая, но с каждым таким клиентом будет все больше углубляться, подхватывая чужие заморочки и утаскивая тебя вглубь.
Викентий задумался, понимая, что Серафима права. Однако отбросить свои героические заморочки перед женщиной, которая, в принципе, ему нравилась, и вывернуть всю подноготную наружу было сложно.
Но Глафира была профессионалом, и ее физический контакт всегда был качественным: любому хотелось доверять ей и не прятаться, и не скрывать от нее свое самое сокровенное.
– Я – брошенка, – взвыл Викентий, слезы выступили и просто потекли по лицу. Он ушел в глубь себя и замолчал.
– Что это значит? – не могла пробиться сквозь броню сильного человека Серафима до сути этой боли.
– Меня бросили родители. Оставили в детском доме в возрасте полутора лет. Я ничего не понимал, не мог понять. Отец повесился, как я потом выяснил, много пил и повесился, а мать спилась и сдала меня, потому что я ей мешался. А потом тоже умерла от пьянства. Я не хотел быть там, куда меня запихнули. В этих зеленых холодных стенах, вечно голодный и ничего не понимающий. Мне повезло, рядом оказалась добрая нянечка, и она меня выходила. Но этот страх одиночества и оставленности сидит во мне. Мне не хотелось жить без мамы! Я не понимал, куда она делась и за что меня предала. Не понимал, зачем я родился и для чего… Сейчас, в своем возрасте, я ответил себе на все заданные тогда вопросы, закрыл программу, простил всех и себя, и готов жить дальше.
Но если исходить из постулата, что ничего в жизни не происходит случайно, то тому глотку воды со спортсменом стоило случиться, чтобы вытащить на свет перед тобой всю эту муть и боль. Я никогда и никому не плакался и даже не упоминал об этом. Ты – единственная теперь знаешь. Благодаря стараниям той нянечки я хорошо учился, поступил в институт, вытащил
Всё? Я свободен? Даешь добро на исцеление?
Серафима улыбалась.
– Нет? Что-то еще? Что же? Окей! Ну, несчастная первая любовь, которая тоже меня бросила! Но это ведь со всеми и повсеместно случается!
– Но ты связал это воедино и решил, что теперь все любимые тобой женщины будут тебя бросать вслед за твоими родителями. И снова возникло то липкое нежелание жить в этом несправедливом мире!
– Но я ведь и с ним успешно справился! – взмолился Викентий.
– Согласна, справился, но вода спортсмена всколыхнула и эту муть в душе.
– И снова не всё? – глядя на реакцию Серафимы, продолжил Викентий. – Да, армия… Там было жестоко! Но там не было желания самоуничтожения, там скорее было желание весь мир укокошить! Ну, да… Это обратная сторона одной и той же медали! Всё! Больше нет ничего! Я чист. Чего еще от меня ты хочешь?!
– Самой малости… – улыбнулась Серафима.
– Нет! – догадался Викентий.
– Да! – вздохнув, настаивала Серафима.
– Простить себя за нежелание простить родителей и доехать, наконец, до кладбища… – Викентий вздохнул, опустив глаза в пол. Потом закрыл их и очень тихо произнес: – Обещаю!
Серафима встала с кресла и подняла Викентия, обняла его и крепко прижала к себе. Тихие слезы освобождения просто лились из глаз Викентия. Боль ушла и не обещала вернуться…
Через какое-то время тишины Серафима воскликнула:
– Я знаю, что делать! – Схватила телефон и набрала Анфису. – Ты где? Где Наталья?
– Мы обе в больнице, – сообщила Анфиса. – Я мониторю ситуацию, она в реанимации с Ибрагимом. Все знают, что он 15 лет лежит, поэтому ее пустили.
– Передай ей трубку, мне надо поговорить! – скомандовала Серафима.
– Наташа, включи телефон на громкую и сделай так, чтобы Ибрагим слышал мой голос! – попросила Глафира, услышав в трубке голос Натальи.
– Ибрагим, ты, как работник Скорой, знаешь, что на физической смерти жизнь души не заканчивается. Ты же знаешь, что у Бога все живы. Ты знаешь, что уничтожая себя сам здесь, ты убиваешь себя в Вечности!
Ибрагим не мог отвечать, поэтому Серафима говорила без остановки всё, что считала возможным сказать.
– Прости людей вокруг! Прости себя, что ты не справился, разреши быть себе несовершенным. Предстань маленьким и слабым перед Всевышним. Повинись и попроси прощения, скажи Ему: «Ну, прости, что так получилось! Я не думал, что я такой мудак! Не осознавал! Гордыня закрыла разум, не было шанса!» Ты же знаешь, что Отец всегда прощает повинившегося блудного сына!
Тебе уже нечего здесь защищать и не от кого защищаться, ты стоишь перед лицом Вечности. Весь твой здешний хлам не имеет никакого значения! Если ты возьмешь с собой в Вечность ненависть, то там в ней и пребудешь до скончания веков. Оставь ее. Ненависть никогда ничего не строила, только разрушала. Разрушила и твою жизнь, и жизнь твоего старшего брата, которого ты так любил, и твоей жены, которую ты тоже хоть мгновение, но любил. Только любовь умеет строить! Прости себя, прости других – это просто. Надо просто захотеть попробовать…