Скорми его сердце лесу
Шрифт:
– Теперь не могу есть уток. А я любил их! Поймаю, вспомню, как ты ревела… – он спрятал улыбку в ладонь, но его плечи продолжали подрагивать от смеха.
Удивительно. Он все-таки умеет улыбаться!
– Ничего смешного! – вспыхнула я. Это был особенный момент для меня. Я тогда была ранимой и слабой, и тяжело было. Совершенно дурацкий повод даже для самого красивого смеха.
– Тебе опять жалко? – спросил он, нахмурившись. Безголовый чурбан.
– Нет, – буркнула я.
– Ладно, – равнодушно сказал он. – Не пойдешь?
– Не пойду.
– Так и думал. Заячье сердечко.
С
Джуро, плывя навстречу струям водопада, выглядел как часть природы. Он поднял руку, приглашая меня к себе.
– Почувствуй, как вода обнимает тебя. Отпусти беспокойства, смой усталость, – пригласил меня он, голос его сливался с окружающим шумом.
Ну, мои хакама уже были мокрыми и холодными. Что уж теперь? Решившись на смелый шаг, я задержала дыхание и прыгнула, подняв кучу брызг, и поплыла к нему не очень умело. Плавала я плохо, но взрослой девушке, тем более живущей в столице, и не пристало заниматься подобным. Но… это было весело! Я легко держалась на поверхности, несмотря на мокрую одежду. Вода окружила меня, вскоре я привыкла и перестала ежиться. Я попыталась достать ногой до дна, но дна не было.
Он подплыл ко мне – так близко, что я разглядела его узкие зрачки. Из пенящегося потока вырывались белоснежно вспыхивающие на солнце искры, и глаза Джуро отражали их, становясь совсем желтыми, как сердцевина нарцисса. Он указал на водопад, но, если честно, я больше была заинтересована в рельефе его поднявшейся руки.
– Смотри, – произнес он, – вода никогда не останавливается. Она всегда идет вперед, даже если кажется, что изменить ничего невозможно.
Я не могла отвести взгляда от его мышц, опустила взгляд на мускулистую грудь и ниже, на напряженный пресс. Тогда, у озера, мой взгляд меня не обманул и это не было частью болезненного бреда. Джуро был чудо как хорош. Что ж, мои мысли определенно начали блуждать в сторону, далекую от философии…
Нет, нет, нет! Джуро – Хранитель леса. Возможно, он даже не ханъё, раз водится с самой ямаубой! Я ничего о нем не знала и не должна была испытывать к нему симпатию.
Не после всего, что со мной случилось.
– Ты быстро учишься. И впереди еще многое, что ты можешь освоить, – добавил он, ханъе еще ближе. Мне показалось, или его голос стал ниже?
Я почувствовала, что краснею. Что он имеет в виду?
Перед тем как я успела что-то ответить, он резко окунулся в воду, поднимая вокруг себя брызги. Да он специально! Я зафыркала и отплыла подальше. К тому времени холод больше не кусал мою кожу, даже напротив – я ощутила, как тело благодарно расслабляется после дня тренировок. Я неглубоко нырнула так, чтобы мои волосы легко и гладко откинулись за спину, и закусила губу, наблюдая за тем, как Джуро скользит под водой. Его лопатки сходились и расходились. Он остался в хакама, через щель в которых был пропущен его хвост, что извивался в воде, гибкий и темный, как речной угорь.
Нет,
Джуро вынырнул, встряхнул ушами и огляделся, будто потеряв меня, потом увидел и подплыл, мощными гребками рассекая воду.
– Это тоже урок, – улыбнулся он, явно не понимая, что происходит внутри меня. – Наслаждаться моментом. Время рано или поздно научит тебя всему остальному.
Последний, о ком я думала как о будущем муже, предал меня и убил моего отца. Последний, кого я целовала – скорее из чувства вседозволенности, нежели от любви, – убит. Это не так-то просто выкинуть из головы, даже глядя на полуголого лиса, что взялся тебя опекать, Соль.
Я была не готова к этой гармонии с природой, к этим урокам и, возможно, к чему-то большему, что таилось в глазах Хранителя леса. Я качнула головой и выбралась на берег, почти сразу застучав зубами. Ветер показался просто ледяным, он пронзил меня насквозь и вгрызся в кости.
– Если ты не против, я хотела бы вернуться назад. Пока не заболею.
Джуро последовал за мной на берег, с его волос по груди текли струйки чистой воды. Но я предпочла не задумываться об этом слишком долго.
– Конечно. – согласился он, кивнув. – Пойдем.
Мы направились обратно к горной ведьме. Несмотря на то, что зубы мои стучали, я чувствовала внутреннее тепло, и мне это не нравилось.
«Никогда не считала тебя легкомысленной. Не время для всего этого было. Забудь!»
Да без тебя знаю…
Вернувшись в дом, я одела сухую одежду, которую Хона подготовила заранее. Сегодня она ничего не шила, лишь помешивала в котле над огнем свое варево, от которого сильно пахло копченым перцем.
Я не знала что думать. Все было так странно: то, что со мной случилось, а теперь лес, уроки охоты, обращения с оружием, то, что я окружена ёкаями и ханъё, и Джуро…
– Расскажи мне еще что-нибудь о лесе, – попросила я, стараясь отвлечься от странных чувств, которые вызывали во мне мысли о последних днях.
Ямауба улыбнулась и начала свой рассказ. Она рассказала мне о тэнгу, ёкаях-воронах с большими носами, и про то, как старая женщина готовила им рис с бамбуковыми ростками. Однажды бедная старушка заболела, и ее сын решил отправиться к далекому горячему источнику за водой, которая могла бы помочь матери. Путь был долгим, и когда юноша почти вернулся домой, он споткнулся, выпустил ведра, что нес с собой, и остался с пустыми руками. Он был в отчаянии и вдруг заметил, что под его ногами бьет новый источник. Старушка искупалась в его водах, и произошло чудо – она вылечилась. Прожила еще сто лет и каждый день благодарила добрых духов-воронов, что помогли ее сыну. Каждый день она готовила для них рис с бамбуковыми ростками, пока не умерла. Потом готовить стала ее дочь, а после нее – ее дочь. Они оставляли рис на пеньке в лесу, и наутро миска всегда была пуста…