Скоро конец света
Шрифт:
– Ясно, – пикнул я.
Он отпустил меня и пошел дальше по коридору, на ходу названивая Бахе и рассказывая, как он планирует в честь следующего приезда «сисястой американки» сдвинуть кровати.
Я перестал отвечать на звонки Анны. Вернее, я отвечал, но каждый раз не то, что она хотела услышать:
– Привет, я сейчас не могу говорить, я стираю носки, – говорил я, когда на самом деле смотрел клипы по телевизору.
Или, если она звонила за обедом, показательно кашлял
Или врал, что у меня болит голова и я не в состоянии разговаривать.
Потому что я знал, что, если мы начнем болтать, она спросит, может ли завтра приехать, и если я скажу: «Да», то должен буду заманить ее в спальню к Цапе; а если скажу: «Нет», то могу потерять ее навсегда, а она единственный человек, который хочет со мной общаться. Поэтому я предпочитал выдумывать причины, по которым не могу с ней говорить.
На пятый день вместо привычного «Привет» я сразу услышал:
– Оливер, что происходит, я тебя чем-то обидела?
В этот момент я шел по коридору до столовой, но решил изобразить тяжелое дыхание и быстро сказать:
– Сейчас физра, не могу говорить, пока!
Цапа нервно спрашивал, где моя «сисястая американка», но я врал, что она мне не звонит и я ничего не знаю.
– Видимо, ты слишком долбанутый даже для Америки, – заключил Цапа.
Наверное, он бы в итоге отобрал у меня телефон и позвонил Анне сам, если бы на выходных не приехали волонтеры, всегда отвлекающие от повседневных проблем. У одного из зайцев, Костяна, был день рождения, и волонтеры привезли с собой кучу подарков, торт и конфеты – Цапа тут же обо мне забыл.
В столовой накрыли стол, мы вразнобой на ломаном английском спели Костяну «Хэппи бездэй ту ю», он задул свечи, воспиталки, нянечки и волонтеры похлопали в ладоши, покружили вокруг нас и ушли куда-то. Это было плохо. Никто из нас не успел доесть свой кусок торта.
Конечно, как только мы остались одни, старшие налетели на наш стол, как вороны. Отобрали все самое вкусное: торт, пирожные, шоколадные конфеты (оставили только карамельки). Торт брали прямо грязными пальцами и запихивали большими кусками себе в рот, гогоча, а конфеты распихивали по карманам.
Костян, чуть не плача, пытался отстоять свой праздник, но Цапа вымазал ему рот кремом. Подобные сцены повторялись из раза в раз, когда у нас – средних – бывали дни рождения. Нормальные праздники и чаепития получались только у младших – за ними следили лучше. А мы чувствовали, что взрослеем.
При взгляде на Костю у меня что-то защемило в сердце. Мне захотелось как-то подбодрить его, и я сказал:
– Ничего, скоро он выпустится, и старшими будем мы.
Костян, бросив на меня серьезный хмурый взгляд (его карие глаза в тот момент были похожи на блестящие вишенки), сказал:
– Не разговаривай со мной, спидозный.
«Спидозным» меня стали называть с подачи Цапы и Бахи.
–
– Это ты, потому что ты заразный, – ответил Костян. И почему-то, выдержав паузу, будто бы на всякий случай добавил: – Фу.
Встав из-за стола, именинник ушел. Праздник был окончен: мы остались без сладостей, без хорошего настроения и без справедливости.
Вечером, закрывшись в кабинке туалета, я позвонил Анне и шепотом сообщил, что Цапа собирается сдвинуть кровати в следующий раз, когда она приедет.
– И что это значит? – спросила она.
Я понимал, что это значит, но мне было неловко объяснять, поэтому я сказал:
– Вы же взрослая. Сами должны знать.
Она невнятно что-то сказала вроде «ага» или «угу».
– Ладно, не переживай, я все равно приеду.
– А как же Цапа?
– Да мне пофиг на него.
Я обрадовался, что она такая смелая и не боится Цапу, хотя он придурок, а жизнь в баторе научила меня сторониться придурков.
Подумав, я спросил о том, что волновало меня после разговора с Костяном:
– А что значит «спидозный»?
Помолчав, Анна спросила:
– Это тебя так называют?
– Да.
– Не обращай внимания.
– Но что это значит?
– Это ничего не значит.
– Как так? Слово, которое ничего не значит?
– Это значит, что тот, кто тебя так называет, полный дурак. Больше это не значит ничего.
– Меня так все называют.
– Значит, все дураки.
– Так бывает?
Анна вздохнула:
– Ты не представляешь, насколько часто…
Я услышал, что в туалет кто-то зашел, и шепотом выпалил в трубку:
– Все, мне пора!
Покинув кабинку, возле умывальников я столкнулся с одним из пацанов. Смерив меня взглядом, он сказал, что туалет для девчонок в другой стороне. И шикнул уже в спину:
– Педик спидозный!
Я ничего не имел против туалета для девочек, но там на меня бы тоже шикали «спидозным» и прогоняли.
В игровой воспиталка смотрела «Рен-ТВ». Девчонки попросили переключить на канал, где крутили древний сериал про Сабрину, маленькую ведьму, но воспиталка ответила, что смотрит интересную научную передачу.
Мне нравились научные передачи. В школе учителя очень скучно объясняли интересные вещи. Например, училка по биологии долго и нудно любила повторять: «Вот здесь у цветочка листочек, а вот здесь – стебелечек», и потом еще раз, и еще раз – одну и ту же информацию. Я как-то спросил, зачем она это делает, а она ответила с плохо скрываемым негодованием: «Чтобы вы лучше усваивали, у вас же особенности!»
Да, учителя были мягче в своих выражениях. Обычно то, что воспиталки называли «дебильностью» и «отсталостью», учителя называли «особенностями».