Скорость. Назад в СССР 3

Хлебов Адам

Глава 2

Я догнал и поддавливаю '61’го и '43’го. Махарадзе, ты можешь начинать нервничать.

КП 14 и КП 15 молниеносно проносятся мимо.

Я лечу на самом максимуме. Стрелка болтается где-то между 170 и 180 км в час. Скоро поворот Антса Сейлера, а там и конец первого круга.

* * *

Прекрасно помню, что говорил мне Барков про этот поворот. На спине появляется испарина. Чувствую, что весь комбинезон от плечей до поясницы взмок.

Это

меня удивляет, я никогда не был потливым. К тому же я не испытываю страха, подъезжая к Сейлеру.

Просто вижу, что Махарадзе и идущие за ним гонщики начинают тормозить чуть раньше, чем следует делать.

Это плюс полсекунды в мою копилочку. Прохожу поворот Сейлера так, словно мне и машине подвластно изменять законы физики.

Это изумительное ощущение, может быть сам Селлер благоволит мне и помогает? Поддерживает?

Не дает вылететь с траектории? Отличный держак! Кому не нравится это слово, может заменить его на «сцепление с дорогой».

Пока машина позволяет, я могу всё. Чувствую себя полубогом. Опасно так думать? Да! Дерзко? Да! И мне это нравится.

Новая волна адреналина отливает обратно.

Я почему-то никогда физически не чувствую, как адреналин прибывает в кровь. Но всегда ощущаю его отток. Это всегда приятно.

Тут на Сейлере начинаются трибуны, битком заполненные людьми. Проношусь мимо них.

Контрольный Пункт замера времени номер 16 позади.

После правого Сейлера идет КП 17, а сразу за ним левый под девяносто градусов. Эти два поворота составляют одну большую «S»-ку.

Теперь я иду вплотную к '61’му, практически уперевшись в его багажник.

После левого второго сектора '61’ый ошибается, выехав чуть шире, чем следовало. Образовался просвет, и в эту брешь тут же устремляюсь я. Прохожу. Теперь я четвертый. Моя задача удержать эту позицию любой ценой.

Пока это не так сложно. Мешала растерян, он пытается атаковать, но его мощность явно ниже моей. Нечего было щелкать клювом и мух ловить.

«43»-ий зачем-то начинает вилять прямо передо мной.

Видимо, показывает, что собирается резко тормозить.

Но пока не может этого сделать, потому что слева трибуны и главная судейская вышка. Если он затормозит сейчас на длинной прямой, то это не сойдет ему с рук. Его немедленно снимут с гонки.

Пройдя круг я понимаю, что здесь на трассе не так уж и вольготно мешалам и затиршиками.

Мест, где можно зажать или выбросить меня в кювет не так уже много.

«61’ый сзади все еще пыжится, но пока безуспешно. К тому же 'таксист» нормально накатил в последнем повороте.

Он идет параллельным курсом, и мешале скоро станет не до меня. Похоже, у «таксиста» серьезные планы.

К концу первого круга мои подозрения подтвердились: «таксист» подрезал «61»-го теперь идет пятым. и вышел на четвёртое место. Наша шестерка

идет в высоком темпе довольно плотной группой.

Мы лидеры и уже оторвались от остальных секунды на две. Смотрю вперед. Давид гонит, совершенно безошибочно. «22» — два гуся, блестяще вписываются во все изгибы трассы.

Красиво идет, собака.

В другой жизни, в других обстоятельствах, мы с ним может быть и подружились бы. Но я не забыл, кто разбил отцовский Жигуль, сделал Соменко инвалидом, а Сашу лишил отца.

Про себя вообще молчу, я помню, как лысый по его указанию бегал с пистолетом за мной по Малаховке. Ну или по указанию его братца.

Так мы, плотно друг за другом, шли еще три круга. Пока в наших рядах ничего не поменялось.

Таксист попробовал пару раз атаковать, но у него ничего не вышло и он затаился сзади ожидая удобного случая.

Идущие впереди настолько уверовали в свою победу, что широко накатывали в поворотах.

Они больше не «убивали» резину, и чувствовали себя если не в безопасности, то пребывали в уверенности, что контролируют ситуацию.

Я долгое время специально не предпринимал никаких маневров, чтобы дать им остыть.

Мне это удалось. Пока я прочно удерживал четвертое место.

На шестом круге я подумал, пора занимать третью позицию, и на одном из тех поворотов, про которые говорил Барков пошёл на обгон по внутренней кромке трека.

«43» не отворачивает, не боится. Он может гарантированно уберечь свою машину от возможного столкновения без потери скорости, но остается на своей траектории.

Между моей левой дверью и его правым бортом сантиметра три. не больше.

Дк-дк-дк-дк-дк-дк-дк…

Моя кабина наполняется ритмичным гулом.

Подвеска бешено стучит по «будильнику» — это бело-красная выпуклая разметка, которая напоминает, что ещё чуть-чуть и можно выехать за пределы трека.

За такое наказывают, но сейчас меня никто не видит.

На следующий прямой отрезок мы будем выезжать колесо к колесу. Теперь вся надежда на Сокола, именно для таких моментов мы его разбирали до винтика и снова собирали.

Мне нужно выиграть хотя бы пол капота у мешалы, потом пойдет легче.

Я на секунду раньше соперника бросаю третью и вдавливаю педаль в пол до упора на выходе из поворота. Сокол протяжно рычит, как разяренный лев.

Мы с ним ждем удара в бочину. Но вдруг из хриплого динамика моего приемника доносится фраза, которую я с трудом разбираю:

— Не трогай его, если не можешь перекрыть кислород. За тобой наблюдают.

Я удивляюсь, ведь я уже и забыл, что у банды Махарадзе есть рации, а Слава успел настроиться на их волну еще в боксе.

Уверен, что сказанное относится ко мне. Голос из рации принадлежит какому-то шишке? Никакого акцента. Он кажется мне знакомым.