Скорость. Назад в СССР
Шрифт:
Мне очень хотелось, купить ему что-нибудь в подарок за помощь, но так как до зарплаты было ещё далеко, я извинился и отложил это дело.
Зато нашу до следующей гонки было совсем недалеко. Мы успели ещё раз полностью, до винтика разобрать и собрать машину.
Сейчас у неё действительно было больше шансов занять призовые места.
В уме крутилось слово «снаряд», теперь это не машина, а ракета.
Можно было смело сказать, что Жигуленок получил новое сердце.
В процессе не обошлось без накладок и
Движок форсировали. При заводских семидесяти двух сейчас он выдавал примерно сто десять или сто двадцать лошадиных сил.
На него поставили сдвоенную пару итальянских «веберовских» карбюраторов, которыми комплектовались первые «Лады», шедшие на экспорт.
На движке сняли головку блока цилиндров, отфрезеровали его её, убрав один и шесть миллиметра. Потом тщательно отполировали поверхности, как на блоке, так и на самой головке.
Когда я осматривал разобранный движок, то предложил ребятам, больше расширить впускные и выпускные каналы.
Это решение пришло, не как озарение, а скорее, как воспоминание. Я точно понимал, что я уже где-то это делал. Хотя, конечно же, я никогда не форсировал двигатель самостоятельно и не участвовал в процессе.
Трубецкой сложил руки на груди, взялся за подбородок и посмотрел на меня с хитрой улыбкой.
— Кто подсказал?
— Никто, я будто бы это делал в какой-то другой жизни.
— Интересное решение. Мы так поступили на двигателе Феррари в сорок восьмом, когда надо было добавить мощности. Но об этом мало кто знал. Тогда это граничило с нарушением правил. Сейчас тк поступают многие. На сколько же вы предлагаеете расширить впуск и выпуск?
Я призадумался взял бумагу и карандаш.
— Счас. Минутку, дайте подумать.
Произведя расчеты, я предложил цифры.
— Да он сейчас напредлагает!, — не выдержал и ревниво вступил в разговор Соменко, — Игорь Николаевич, что вы слушаете, этого…
Ему хотелось сказать грубость, но он сдержался.
— Коля, а он прав.
— Не знаю, у меня ощущения, что если тронем коллекторы, то угробим движок!
— Коль, да подожди ты, ты подумай, объём газа увеличив…
Соменко не дал договорить Славе.
— Так, стоп! С меня хватит! — он в сердцах бросил замасленную тряпку, которую держал в руках на верстак, — я вас предупредил. Если машина из-за этого умника встанет посреди трассы, то ищите в команду другого гонщика!
И вышел из бокса курить. Мы огляделись. На лице Трубецкого сохранилась доброжелательная улыбка.
— Саша, не обращайте внимание, это пройдёт. Ваша идея принята.
Князь по-доброму, как умеют взрослые русские мужчины, сгладил неловкость, вызванную поведением Соменко.
Но я почувствовал, что Трубецкому крайне неприятно было слышать
— Вот ему вожжа под хвост залетела, — покачал головой Слава, — Саня ведь дело говорит.
— Я так скажу, — тихо сказал Артур, глядя в спину курящему Соменко, — Не позорно родиться идиотом. Позорно только умереть идиотом. Что толку характер показывать, если дело на пользу команде идёт? Не пойму я такого.
— Что думаешь, Артур? Как раньше никто не догадался, до такого?
— Не, ну может, кто-то и делает. Снаружи-то не видно, когда судьи движки на предстартовой проверке осматривают, — Артур хлопнул меня по плечу, — ну вундеркинд, что ещё выдашь?
— Александр, объясните предложенные вами цифры. Какую логику использовали в своих расчётах?
После обсуждения моих цифр было принято решение расширить и отполировать каналы.
Мы получили новый прямоточный газоотвод, который внешне не отличался от стандартного, допущенного к соревнованиям.
Впускной и выпускной теперь имели внутреннюю поверхность, доведённую до зеркального блеска.
Еще на нашей машине теперь стояла самая настоящая гоночная подвеска.
Если брать статистику международных гонок соцлагеря, то судя по победам, лучше всех машины готовили немцы и поляки.
И побеждали они не только за счёт мастерства, у советских гонщиков с этим всё было в порядке, но и за счёт тщательной подготовки машины.
Я был уверен, что благодаря опыту и въедливости Трубецкого наша машина была готова не хуже.
В последние выходные перед стартом мы всей командой поехали на тренировку. На трек, где нашей команде предстояло поучаствовать в соревнованиях.
— Александр, как полагаете? В какое время дня лучше тренироваться? — спросил меня Трубецкой после окончания выгрузки, — Утром, днем, вечером?
Мы смотрели, как Соменко в своём гоночном комбинезоне, сшитом вручную на заказ — других просто не было в продаже, надевал шлем и готовился к заезду.
— Я думаю, что лучше всего в то же время, на которое назначен старт.
— Правильно, — он удовлетворённо покачал головой, — с оговоркой, что тренировка будет проходить накануне или незадолго до соревнований.
— Разве не без разницы, Игорь Николаевич? — спросил Слава, обернувшись к нам. Он помогал Николаю натянуть ремни безопасности.
— Безусловно нет, разница очень большая. Алесандр, как бы вы обосновали ваш ответ?
— Ну в это время утром, днем и вечером, в зависимости от погоды, дорожное покрытие имеет разную температуру. А значит и разный коэффициент сцепления с дорогой. По-другому это называется «держак».
Послышался мужской смех.
— Держак? Вот как? — князь улыбался.