«Скорпион» нападает первым

Атеев Алексей Григорьевич

– Он сказал: взрыв произойдет через полчаса после включения кнопки, – стал взволнованно докладывать милиционер, – прошло уже минут двадцать.

– Устройство простенькое, – сообщил сапер, – все в порядке, я отключил часовой механизм.

Митя и мамаша сидели в «уазике» тихо как мышки. Из посольства, привлеченные суетой и криками, высыпали служащие, проезжающие мимо машины притормаживали, из них высовывались любопытные лица. Откуда ни возьмись нагрянули телевизионщики с камерой.

– Ну начинается! – досадливо махнул рукой старший группы захвата. – Теперь шуму не оберешься. Ладно, ребята, поехали на Петровку. А там пусть решают, что с ними дальше делать,

на Лубянку звонят или еще куда… Ну террорист нынче пошел, – насмешливо заметил он, оглядывая Митю и мамашу. – Уже и инвалидов привлекают. Здоровых, что ли, не хватает?

Пока Митя и мамаша прохлаждались на Петровке, стало известно о взрыве троллейбуса на Юго-Западе. Не сложно было сопоставить эти два происшествия. Впрочем, захваченные террористы и не думали отрицать свое участие и во втором теракте. Их тут же отправили на Лубянку, где они признались, что являются членами некой ячейки. «Что-то связанное с Красной армией, – сбивчиво объяснил Митя, – какое-то сокращенное. Рабочая Красная Армия…»

– Может, рабоче-крестьянская? – поинтересовался догадливый оперативник.

– Вот-вот! Именно так.

– Кто взорвал троллейбус?

– Лиана! – одновременно раскололись Митя и мамаша и тут же назвали адрес соратницы. Скоро троица воссоединилась и стала давать показания. Довольно быстро выяснилось: ячейкой руководила некая дама, которая называла себя куратором, как ее фамилия и где она живет, террористы не ведали. Завербовала она их на каком-то митинге, давала деньги, правда, не особенно густо. Точные суммы они не помнят. Сто-двести долларов. За теракты пообещала каждому по тысяче, дала задаток. На вопрос, как она выглядит, вразумительных ответов получено не было. Лет тридцать пять – сорок, черноволосая. Черты лица? Самые обыкновенные. Она никогда не снимала темных очков.

Характер обоих терактов загнал оперативников в тупик, неясно, какие практические цели преследовали организаторы. Предложить можно только два варианта. Либо таким способом они хотели заявить о своем существовании, либо пытались вызвать страх среди москвичей и гостей столицы. Второе казалось более вероятным. Кстати, взрыв в троллейбусе прошел относительно благополучно, если можно так выразиться. Лиана высчитала время совершенно правильно. Троллейбус взорвался, когда стоял на конечной остановке. Пассажиров в нем не было, отсутствовал и водитель. Выбитыми стеклами было легко ранено несколько человек, стоявших на остановке. Правда, после взрыва троллейбус вспыхнул и выгорел дотла. Интересно и другое. Террористы почему-то нисколько не боялись предстоящего наказания. Лиана вообще считала свои действия вполне правильными и заявляла, мол, готова бороться с хунтой (так она величала руководство страны) всеми доступными ей средствами. В ответ на справедливые упреки, что от ее действий могли пострадать, да, собственно, и пострадали, невинные люди, она заявляла: «Поскольку в ходе революционной борьбы всегда кто-то становится жертвой, в этом нет ничего страшного. Если не сопротивляться режиму, погибнет неизмеримо больше невинных, и поэтому поднять страну на борьбу можно только таким способом». Примерно в том же духе выражался и Митя.

Однако революционные настроения троицы довольно быстро удалось поколебать, а затем и вовсе развеять. Каждому подробно объяснили, что его ждет в дальнейшем. Статья «Терроризм» весьма серьезна, и наказание за нее полагается вплоть до высшей меры.

Вначале взялись за Лиану.

– Ты такая молодая, интересная девушка, – доверительно вещал оперативник, разглядывая прыщеватое лицо, белесые волосы

и выпирающие из-под платья ключицы. – Семнадцать лет тебе всего, ты хоть понимаешь, что тебя ждет? Особый режим, дура! Загнешься через пару лет. В Мордовию, в Потьму отправят, а то еще хуже – в крытую тюрьму попадешь. Чего ты хорохоришься, о революционной борьбе толкуешь? Сожгла троллейбус… Вот вы все трое рассказываете про женщину, которую называете куратором. Постарайся вспомнить мельчайшие детали, связанные с ней.

– Я же рассказывала, среднего роста, черная, в очках…

– Сколько раз вы с ней встречались?

– Раз пять-шесть… Она про революционную ситуацию толковала, особенно с Митькой любила беседовать.

– Это ее слова ты повторяешь, ну, про невинные жертвы?

– Ага.

– Так пойми же, что невинными жертвами стали именно ты и твои друзья. Она просто воспользовалась вашей глупостью и жадностью.

Лиана пожала плечами:

– Мы знали, на что шли, и не нужно нас уж совсем ненормальными выставлять. Деньги деньгами, но и определенная сознательность тоже есть. Вы мне про безмозглость нашу толкуете. Напрасно молодежь недооцениваете. Не все нынче богатенькие! Голи перекатной, вроде нас, тоже хватает, а голь на выдумки хитра… Я не отказываюсь давать показания на ту тетку, но и от того, что пошла на дело сознательно, тоже не отрекаюсь.

– Ну ты даешь! – поразился оперативник. – Прямо Софья Перовская.

– Не знаю, кто такая эта Софья, но дурочку из меня делать не надо. Спрашивайте.

– Расскажи, когда и где вы завязали контакты?

– Я уже говорила, на митинге… По-моему, с год назад. Кажется, на Пушкинской, возле памятника… Митька с мамашей всегда по митингам таскаются, протестуют… Там они и стыкнулись. А что? Народ против власти, но пока молчит!

– С народом ясно! – досадливо произнес оперативник, в душе полностью соглашаясь с Лианой. – Ты давай про дамочку вспоминай. Детали…

– Я рассказывала, она носила парик и сильно красилась. Пудра со щек так и сыпалась… Мне кажется, она рыжая, потому что кисти рук в конопушках и на лице, несмотря на пудру, конопушки проглядывали.

– Она русская?

– Скорее всего. Говорит правильно, без акцента. Язык грамотный… Что высшее образование имеет, это наверняка.

– Как думаешь, замужем? Лиана засмеялась:

– Если бы была замужем, вряд ли занималась бы подобными вещами. Скорее всего разведенная или мать-одиночка.

– У нее есть ребенок?

– Никогда не говорила, но похоже. Во всяком случае, живет она не одна, потому что пару раз приходила с сумкой, в которой были продукты.

– А ты наблюдательная, – одобрил оперативник. – Может быть, знаешь, где она может жить?

– По-моему, на Хорошевке.

– Почему на Хорошевке?!

– Она как-то обмолвилась, что от метро «Беговая» ей нужно проехать еще пару остановок на троллейбусе до дома.

– Как ты думаешь, кроме вашей группы были ли другие?

– Она всегда подчеркивала этот факт. Говорила, ячеек много. Не знаю, так это ли не так, но скорее всего у нее кто-то имелся еще. Но она, естественно, ничего об остальных не рассказывала. Только заявляла: «нас много».

Ни Митя, ни мамаша при дальнейших допросах ничего особенного припомнить не смогли.

Поскольку неизвестная террористка искала себе сообщников на митингах, к делу привлекли осведомителей, постоянно присутствующих на массовых манифестациях и акциях протеста. Третий же из опрошенных, агент под псевдонимом Рыба, припомнил некую гражданку, по описаниям напоминавшую разыскиваемую террористку.