Скованные одной цепью
Шрифт:
Лекс молчал. Просто не сводил взгляда с кресла. Майрон вспомнил то, что слышал, поднимаясь по лестнице. Пение.
Пел Гэбриел Уайр.
Майрон поднялся со стула и подошел к креслу. Перед ним на полу лежал необычной формы предмет. Он подошел поближе, пригляделся и понял, что это такое.
Гитара.
Майрон круто повернулся к Лексу Райдеру. Тот по-прежнему улыбался.
— Но ведь я слышал его, — сказал Майрон.
— Кого — его?
— Уайра. Я слышал, как он поет, когда поднимался по лестнице.
— Нет, — возразил Лекс. — Это ты меня слышал. И раньше всегда я пел. Именно это я и сказал Сьюзи. А Гэбриел
30
Внизу Уин поднял на ноги охранника.
Охранник широко открыл глаза. Он был связан, во рту кляп.
— Добрый вечер, — улыбнулся Уин. — Кляп я сейчас выну. Ты ответишь мне на несколько вопросов. Подмогу вызывать не будешь. Если откажешься, убью. Вопросы?
Охранник покачал головой.
— Начнем с самого простого, — сказал Уин. — Где сейчас Эван Крисп?
— Мы действительно познакомились в баре под Мельбурном. Но это все, остальное — легенда.
Они снова уселись на табуреты перед стойкой. Майрону тоже неожиданно захотелось выпить. Он плеснул в бокалы виски «Маккалан». Лекс пристально посмотрел на дно бокала, словно там таился ответ на все вопросы.
— К тому времени я уже выпустил свой первый диск. Успеха он не имел ни малейшего, и я начал подумывать о том, что надо бы собрать группу. В общем, я пел в том баре, когда туда ввалился Гэбриел. Было ему тогда восемнадцать лет. Мне — двадцать. Он только что окончил школу и уже успел дважды угодить в полицию: один раз за хранение наркотиков, другой — за какое-то мелкое нарушение. Но стоило ему войти в бар, повернуть голову… понимаешь, о чем я?
Майрон просто кивнул, ему не хотелось прерывать Лекса.
— Петь он вообще не умел. Не играл ни на одном инструменте. Но если сравнивать рок-группу с кинофильмом, то я сразу понял, что его надо брать на главную роль. Ну мы и придумали целую историю о том, как играл в баре, как меня зашикивали, а он пришел мне на выручку. Вообще-то половину этой истории я украл из фильма «Эдди и другие участники круиза». Слышал про такой?
Майрон вновь молча кивнул.
— Я до сих пор встречаю людей, которые уверяют, что были в тот вечер в баре. Не знаю уж, что это — похвальба или самообман. Может, и то и другое.
Майрон вспомнил собственное детство. Тогда все его друзья уверяли, будто собственными глазами видели выступление Брюса Спрингстина в Эсбери-Парке — мол, это был «сюрприз». У Майрона были на этот счет серьезные сомнения. Сам он, будучи школьником, когда до него дошли эти слухи, трижды ездил в Эсбери-Парк, но Брюса так ни разу и не увидел.
— В общем, так возникла «Лошадиная сила», но каждую песню — каждую ноту, каждую стихотворную строку — писал я. Я научил Гэбриела подпевать, но чаще всего потом перезаписывал исполнение в студии.
Лекс замолчал и сделал большой глоток виски. Выглядел он совершенно измученным.
— А зачем? — спросил Майрон, просто чтобы снова разговорить его.
— Зачем — что?
— Зачем он тебе вообще понадобился?
— Не задавай глупых вопросов, — отмахнулся Лекс. — У него была внешность. Говорю же — Гэбриел выглядел душевным, поэтичным юным красавцем. Фасад. Я рассматривал его как самый главный свой музыкальный инструмент. И все получалось. Ему нравилась роль звезды, перед которой млеют все девчонки, а деньги
— Только лавры доставались не тебе.
— Ну и что? Для меня это никогда большого значения не имело. Главное — музыка. Больше ничего не надо. А тот факт, что публика считает меня вторым номером… что же, это ее проблема. Разве не так?
Может, и так, подумал Майрон.
— Сам-то я знал, что и как, — продолжал Лекс. — И мне этого хватало. К тому же в каком-то смысле мы действительно были настоящей рок-группой. Гэбриел был мне нужен. Разве в известном роде красота — это тоже не талант? Успешные дизайнеры сначала примеряют свои костюмы на красивых моделях. Разве те не исполняют отведенную им роль? Крупные компании нанимают привлекательных пресс-секретарей. И разве они тоже не способствуют успеху дела? Вот такую роль играл в «Лошадиной силе» Гэбриел Уайр. И играл, судя по результату, хорошо. Послушай мои сольные выступления до того, как я познакомился с Уайром. Музыка ничуть не хуже. Но успеха никакого. Помнишь «Милли-ванилли»?
Да, Майрон помнил этот дуэт. Двое натурщиков, Роб и Фаб, нота в ноту исполняли чужую музыку и добились огромной популярности. Даже «Грэмми» выиграли.
— А помнишь, что было, когда все выплыло наружу?
— Их просто в прах стерли, — кивнул Майрон.
— Вот именно. Люди просто вдребезги разбивали их диски. С чего бы это? Разве музыка стала другой?
— Да нет.
— А знаешь, почему поклонники разом сделались ненавистниками? — хитро подмигнул Лекс.
Майрон отрицательно покачал головой. Ему было важно, чтобы Лекс продолжал говорить.
— Да просто потому, что эти славные ребятишки раскололись: на самом деле мы — пустое место. Музыка «Милли-ванилли» — чистая халтура. А ведь за нее «Грэмми» дали! А слушали Роба и Фаба лишь потому, что у них внешность была подходящая. Хиппари такие. А скандал, который разразился тогда, ведь не только маску с этих ребят сорвал — в нем еще, как в зеркале, отразились сами фанаты. Стало ясно, какие это полные идиоты. Есть многие вещи, которые мы готовы простить. Но тех, кто раскрывает нам нашу собственную глупость, мы не прощаем. Нам не нравится видеть в себе пустышку. Но таковы мы и есть. С виду Гэбриел Уайр казался человеком глубоким и незаурядным, а на самом деле ничего подобного, все наоборот. Всем казалось, что он не дает интервью, потому что выше этого, — на самом деле Гэбриел не давал их потому, что был слишком глуп. Я знаю, что надо мной смеялись, и порой это меня задевало — а кого бы не задело? — но, в общем, я понимал, что это неизбежно. Коль скоро я затеял всю эту игру, коль скоро создал Гэбриела Уайра, избавиться от него я могу, лишь избавившись от самого себя.
Майрон пытался переварить услышанное.
— Ты ведь это имел виду, когда говорил, что Сьюзи то ли на тебя самого запала, то ли на музыку? И про Сирано.
— Ну да.
— Тогда я не понимаю. Ты сказал, что Гэбриел Уайр мертв.
— Да он-то мертв в буквальном смысле. Кто-то его убил. Вероятно, Крисп.
— Зачем?
— Точно не знаю, но предположить могу. Когда Гэбриел убил Алисту Сноу, Герман Эйк, видно, решил, что на этом можно хорошо поживиться. Если вытащить его из ямы, не только большой долг за карты вернется — Уайр всю оставшуюся жизнь будет ему обязан.