Скованные одной цепью
Шрифт:
Встаю, прохаживаюсь по кабинету. Оператор ждёт мой вердикт.
— Вот что, дайте задание своей команде, пусть соберут всю инфу по этому короткому замыканию. Все слухи, сплетни. Кто где живёт, кто куда переехал, кто на кого жалуется, кто что натворил за последнее время. Сводки полиции прошерстите. Всё, что накопаете — мне сразу. Будем анализировать.
— Понял, будет сделано.
Когда закрывается дверь за ним, я снова просматриваю текст рапорта его отдела, оставленный на моём столе. Ловок этот диверсант, зараза.
***
24 октября 1943 года (15:12)
— Гауптштурмфюрер СС Алекс Зайцгер, — рапортую я по-немецки, вытянувшись в струну. — К штабс-капитану Вайту. Срочно.
Немецкий офицер, сидящий на входе в комендатуру, лениво просматривает мои документы. Он здесь уже, видимо, не один год и ему всё уже надоело.
— Свеженький, только из Берлина? — поглядывает он на моё чисто выбритое ухоженное лицо.
— Нет, из ставки в Варшаве, — отвечаю.
— А-а… — безразлично тянет он. — Второй этаж, кабинет номер одиннадцать. Но штабс-капитан сейчас на станции. Там эшелон с пленными загружают.
Офицер возвращает мой аусвайс.
— Где станция? Может я его там найду.
— По улице прямо, потом свернёте налево. Там есть указатель.
— Благодарю, — снова вытягиваюсь в струну и вскидываю руку, щёлкнув каблуками.
Офицер тоже поднимает свою конечность, типа «Хайль Гитлер», но энтузиазма в его жесте я не вижу.
Я торопливо выскакиваю на улицу и следую в указанном направлении. Мимо проезжают мотоциклы с колясками, грузовики, битком набитые солдатами Вермахта. Вторая Мировая в разгаре.
На железнодорожной станции спрашиваю офицеров, где найти Вайта. Они показывают в конец ЖД полотна, где в серые обшарпанные вагоны идёт погрузка пленных. Оцепление с собаками, крики, плачь… Жаль, что моя миссия лишь в защите Беляева, а не в военных действиях против фашистов.
Среди отдалённо стоящих немецких офицеров нахожу нужного мне. Видел его фото, так что ошибиться не могу. Подхожу, чинно представляясь, поднимая руку в фашистском приветствии. Вайт зло смотрит на меня. Видать, у него нервы тоже не стальные и видеть горе и смерть людей ему не легко, при этом оставаясь равнодушным, а ведь приходится держать себя в руках, чтобы не спалиться.
— Что у вас? — спрашивает резко.
— Срочный пакет лично в руки, — так же резко отвечаю я.
— Давайте.
Прежде чем отдать жёлтый конверт Вайту, делаю ему знак глазами, мол отойти надо. Мужик меня понимает и мы отходим на метров двадцать в сторону, где нет никого рядом.
Протягиваю конверт. Он берёт, открывает и вопросительно смотрит на меня. Да, я знаю почему на его лице застыл вопрос, ведь там, в конверте только пустые листы и лишь на одном латиницей слово Xenya, Ксения — так зовут его дочь.
— Есть разговор. Без свидетелей. Это
— Документы у вас в порядке?
— В полном.
— Ещё два часа тут проторчу, — кривится он, поглядывая на загрузку эшелона. — Ждите.
— Постою с вами, — отвечаю я. А что мне еще делать в этом городе?
— Хорошо. Пошли.
Возвращаемся к оцеплению. Я пытаюсь не смотреть на пленных, отвожу взгляд. Вайт это видит, стискивает зубы, но молчит. Я вообще отворачиваюсь и смотрю на покошенные крыши домов напротив станции.
— Вы здесь надолго? — уже по-немецки спрашивает Вайт.
— На пару дней, — отвечаю я.
— За комендатурой есть гостиница. Там даже готовят обеды, — сообщает он мне.
— Благодарю. Очень кстати. Я бы отдохнул — дорога была утомительной.
— Ваша фамилия Зайцгер. Вы не из Франкфурта?
— Нет, из Кёльна. Но во Франкфурте у меня есть родственники по отцовской линии.
Мы болтаем о всякой хрени, только бы отвлечься от тягостных мыслей. Вижу, как на другой стороне от путей фашисты гонят группу людей.
— Это тоже пленные? — спрашиваю я.
— Это евреи, — отвечает Вайт, оглянувшись. — На расстрел ведут.
Ужас какой! И вот же стою тут и нихрена сделать не могу. Уставился на фигуры стариков, молодых парней и девушек, которых гонят немцы. У некоторых дети на руках. Что за души должны быть у тех немцев, которые будут стрелять в них? Как они вообще могут стрелять в детей? Млять! Была бы моя воля — разхерячил бы тут всё нахрен!
«Так, Зайцев, успокойся! — командую я себе. — В моей реальности все эти люди уже мертвы, даже если ты их спасёшь сейчас. Но сам себя спалишь и Вайта тоже».
Как будто услышав мои мысли, одна из девушек поворачивается и смотрит прямо на меня. Сердце моё падает куда-то в сапоги. Волкова? Волкова!
«Волкова, млять, ты что тут делаешь!?» — мысленно ору я в бешенстве.
Она спотыкается и немецкий солдат бьёт её прикладом по спине. Я срываюсь с места и через минуту уже готов вцепиться в глотку этого немца. Но чудом сдерживаю себя и более-менее спокойно догоняю движущийся людской поток. Подхожу к Волковой, срываю с неё толстый платок и её белокурые волосы рассыпаются кудряшками по плечам.
— Эй, кто здесь командир? — строго спрашиваю я фашистов.
Передо мной вытягивается и вскидывает руку молодой немец:
— Унтерштурмфюрер Ганс Адлер.
— Вот что, Адлер, ты видел когда-нибудь евреев с белыми волосами и зелёными глазами?
— Нет, господин Гауптштурмфюрер СС.
— Ну так куда ты гонишь эту блондинку?
— Виноват!
— Дай её сюда! — командую я.
Волкову выдёргивают из потока и ведут ко мне. Она выглядит напуганной и уставшей.
— Я её забираю. Продолжайте движение! — ору я на фашистов.