Скованный огонь

Байерс Ричард Ли

– Спасибо, — сказала Нала, подходя ближе. Ее рука оставила после себя разводы силы, когда она опустила ее на себе бок. — Мы бы не хотели, чтобы она сделала что-то, за что ей потом будет стыдно.

Баласар уложил спящую фанатичку на землю.

— Что с ней? Что со всеми? — он повел рукой, показывая на прочих покачивающихся воинов. Некоторые из них тоже начали терзать тела гигантов, хотя было не похоже, что они собираются их есть.

— Ничего, — ответила Нала. — Просто… ну, вы ведь видели, насколько мощным было их дыхание, и как яростно

они сражались.

— Да.

— Это потому что Платиновый Дракон усилил их так же, как Торм усиливает Медраша. А для простых солдат не всегда просто проводить сквозь себя мощь бога. Впоследствии они иногда испытывают короткие периоды… измененного сознания.

— Я понимаю, зачем вы собираете уши. Но это низко — осквернять тело врага, пусть даже и пепельного гиганта, в каком-то припадке. И изнемогать от желания съесть его!

— Уверяю вас, — сказала Нала, — желание есть — нетипично, и мы останавливаем тех немногих, кто испытывает его. Но даже если бы мы не останавливали, нельзя судить их за то, что они делают, будучи под контролем божественной магии. Нельзя судить богов.

Баласар улыбнулся.

— При всем уважении, волшебница, даже особый бог Медраша ничего не значит для меня, и я не считаю, что не могу судить кого-то.

— Пока что, — ответила Нала. — Пока что.

ГЛАВА 10

12-ое число месяца Миртул, год Извечного (1478 ЛД)

Гаэдинн выпрямился и выпустил две стрелы. Джесри посмотрела в направлении, куда они полетели, и запоздало заметила черные силуэты двух часовых, каждый из которых рухнул с древком в груди.

Наемники подождали, пока не стало ясно, что больше никто не заметил падение шадар-кай. Затем они прокрались вперед, пока перед ними не открылся вид на склон, где Чазар лежал прикованным к земле.

— Ты готова? — прошептал Гаэдинн.

— Конечно, — огрызнулась она.

На самом деле, Джесри не была уверена. С тех пор, как они попали в Царство Теней, волшебница постепенно убедилась, что даже у стихий здесь грязная, чужая структура. В ее собственном мире стихии с готовностью выполняли ее волю. В Царстве Теней же они упрямились и искали способ обратить магию против нее.

Это не имело значения до тех пор, пока она пользовалась обычными заклинаниями. Но может стать важным, если решит использовать свою силу на полную.

По сути это была проблема настройки, и Джесри провела большую часть дня медитируя, стремясь к лучшей притирке между ее сознанием и теневым миром, в котором она ныне находилась. Настройка помогла, но единственный способ выяснить, насколько — использовать действительно мощное заклинание и посмотреть, что случится.

Но сначала она должна была наложить два заклинания попроще.

— Вытяни руку, — сказала она.

Гаэдинн протянул руку. Джесри опустила кончик пальца на его ладонь и нарисовала на ней руну. Какую-то секунду она горела желтым, и псевдо-разум внутри ее посоха испытал приступ

наслаждения.

— Щекотно, — сказал лучник.

— Заткнись. Приготовься.

Волшебница обратилась к огню, скрытому в воздухе, запертому в ее посохе и во всем, что могло гореть. Он окутал ее теплом и вьющимся желтым светом. По всему склону шадар-кай и их чахлые прислужники резко обернусь к светящейся фигуре, неожиданно вспыхнувшей в темноте.

Гаэдинн застрелил трех ближайших, уложив их до того, как у них появился шанс оправиться от удивления. Это давало Джесри время, чтобы наложить первое серьезное заклинание без помех.

К счастью, у нее была возможность заранее частично произнести это заклинание. Если волшебница постарается, то может ощутить силы, которые она пробудила и выровняла, наподобие мельницы, которая только и ждет финального рывка, чтобы запустить водяное колесо и жернова. Девушка произнесла слова силы.

Как она и боялась, в самый опасный момент, земля попыталась отвергнуть ее. Злость и неповиновение стихии отозвались болью в ногах и лодыжках волшебницы.

Но Джесри теперь знала, как разговаривать с ней. Волшебница пообещала удовлетворить ее любовь к боли и разрушениям, гноящимися повсюду в Царстве Теней.

Это не заставило землю и камень презирать ее меньше. Тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы убедить их, что девушка может помочь им накинуться на других мягких, суетливых клещей, которых они ненавидели так же сильно. Такое положение вещей соблазнило стихии использовать волшебницу, пока она будет использовать их.

Джесри несколько раз ударила концом своего посоха о землю. Зыбкие кольца расходились во все стороны от точки удара подобно ряби на поверхности пруда.

Девушка продолжала стучать, и рябь поднялась выше и стала расходиться дальше. Волшебница чувствовала смещение грунта, но без проблем удерживала равновесие. Чувство постоянной ноющей боли в ее ногах сменилось ощущением чистой связи, как если бы она пустила корни глубоко, будто горы. Гаэдинн, однако, пошатнулся, стараясь удержаться на ногах, но затем все равно упал. Но он был такой не один. Ни один шадар-кай тоже не смог устоять. Те, кто пытался выбраться из нор, были вынуждены ползти.

Плененный дракон уставился на Джесри, но она понятия не имела, о чем тот думает. Да и не это было важно в данный момент. Ей нужно было оставаться сосредоточенной на том, чтоб продолжать стучать по земле сильнее, сильнее и сильнее.

Растрескавшись и сломавшись, деревья повалились на своих соседей. Секции холма и тонкие складки, соединявшие их, обвалились. Земля заливалась грохочущим смехом, давя шадар-кай, захваченных в тоннелях ее убийственной хваткой.

Джесри поняла, что пора остановиться, но ей потребовалось еще три удара посоха, чтобы это удалось. Воля волшебницы была связана с волей земли, и та в своем безумии хотела продолжать содрогаться, пока все не рухнет, сломается или будет похоронено — даже включая ее саму.