Скованный огонь
Шрифт:
— Ты выкопал их и передвинул! — возразил жалобщик, старик, который, казалось, нацепил на себя каждую религиозную безделушку, до которой смог добраться, то ли чтобы убедить богов встать на его сторону, то ли чтобы убедить Хасоса, что он честный и набожный. — Думаешь, люди не видят свежевскопанную землю?
— А есть кто-то еще, кто видел ее? — спросил Хасос. Или ему придется отправить кого-то посмотреть?
Набожный фермер заколебался.
— Ну… не то чтобы. У жены мозоли на ногах. Она не может…
Хасос
Его чувства к жрице были сложными. Они были любовниками на протяжении сезона, и она достаточно нравилась ему, чтобы начать задумываться, может ли жрица ее ранга быть подходящей женой барону. И затем она сказала ему, что ей кажется, что их отношения исчерпали себя.
Вероятно, это уберегло барона от глупого решения, но это все равно терзало его и продолжало терзать даже три года спустя. И стало еще хуже, когда он узнал, что Цера находится в компании другого мужчины, более того — она связалась с этим мерзавцем, бездушным магом, пришедшим в Сулабакс, чтобы подрывать его авторитет.
Тем не менее, часть его всегда жаждала ее компании, даже когда он ревновал и злился сильнее всего — даже когда ожидал, что от этого будет только хуже. Да и чего бы она ни хотела, это было куда интереснее, чем эти мелочные бумажные разбирательства.
Хасос поднялся и отвесил ей поклон, соответствующий их положению.
— Повелительница солнца. Какой неожиданный сюрприз.
— Милорд, — Цера немного запыхалась, а ее золотистые одежды весели слегка криво. — Я понимаю, что остальные ждут своей очереди, и я приношу извинения, что вклинилась перед ними. Но его долг перед Амонатором требует немедленных действий!
— Что вы имеете в виду? — спросил Хасос.
— Вы ведь знаете, что капитан Фезим тяжело ранен.
— Конечно. Это досадно. Хотя я предупреждал его, что набеги на Трескель крайне безрассудны.
— Полагаю, вы также знаете, что я лично занимаюсь им в храме.
«Может, сразу ударишь меня промеж ног, почему нет?» — подумал Хасос. — Да, я слышал.
— Что ж, я не против этого. Поскольку Герой Войны лично отправила наемников к нам, будет правильным, если старший священник или жрица возьмут на себя такую ответственность. Но молитвы и ритуалы Хранителя не должны прерываться!
Девушка казалась такой взбешенной, что Хасос засомневался, не ошибся ли он насчет ее заинтересованности тэйцем. Или, может, их отношения тоже изжили себя. Неудивительно, если так. Весь в татуировках и со светящимися глазами — он явно ненормальный.
— Вообще-то, — начал барон, — насколько мне известно, это
— Если бы дело было только в капитане Фезиме, — ответила Цера, — то никак. Но его солдаты настаивают на том, чтобы стоять на страже над ним, а они — кучка нечистых на руку богохульных разбойников. Хуже того, там еще и его грифон! Огромное, черное, поедающее людей животное бродит среди алтарей! Люди боятся приходить молиться! Мои жрецы не могут выполнять свои священные обязанности!
Какое-то мгновение Хасос наслаждался ее тяжелым положением и подумал, что если он откажет ей в помощи, то это будет как раз тем, что она заслужила. Но, какими бы ни были его личные чувства, общественный порядок был его обязанностью. И хотя он и понимал, что это, скорее всего, глупо, но барон не мог перестать думать, не тот ли это шанс, который поможет вернуть ее расположение.
— Полагаю, вы хотите, чтобы я прогнал разбойников, — констатировал Хасос.
— Если можете, — ответила Цера.
— Конечно, могу. Пока маг был здоров, мы с ним управляли вместе. Но теперь, когда он недееспособен, каждый солдат в Сулабаксе, неважно, верный чессентец или наемник, отвечают предо мной.
Как же сладко ему было, когда эти слова слетели с его уст!
Так сладко, что он даже оставил своих скромных просителей ждать, пока не поможет Цере прогнать грубых чужаков и черного грифона, который и правда был огромной, чудовищной тварью, прочь из ее владений. Девушка отблагодарила его объятьями и легким поцелуем, когда они закончили.
Ожоги Баласара болели, но уже не так сильно после того, как Медраш исцелил его. Он посмотрел на своего брата по клану и Кхорина. Оба были покрыты волдырями, а черная борода дворфа опалилась и дымила. Их грудные клетки вздымались, когда наполнялись воздухом.
— Помогите мне встать, — сказал Баласар.
Кхорин протянул руку.
— Уверен, что готов?
Драконорожденный ухватился за руку дворфа и поднялся. Он чувствовал себя немного неустойчиво, но ничего такого, с чем бы он не справился.
— Этот клочок земли любого сделает готовым. Жесткий и пахнет гнилыми яйцами.
— Баласар не из тех, кто будет стоять в стороне, когда исход битвы еще не решен, — сказал Медраш. И это было правдой, но вслух звучало по-идиотски.
— Это делает Даардендриен честь, — ответил Кхорин. — Но я в этом сомневаюсь. В исходе битвы, я имею в виду.
Баласар оглянулся и решил, что дворф прав. Большинство гигантов уже были убиты, а Платиновая Кагорта уверенно теснила остальных. Действительно казалось, что ему и его товарищам ничего особо не оставалось делать.