Скрепы нового мира
Шрифт:
Сумела бы элита страны восходящего солнца отбросить хвост феодальных сословий без черных кораблей? А сменить пирамиду правящей династии? Реорганизовать армию и флот? Перевернуть с ног на голову мораль и цель жизни целой нации? В конце концов, кто вынудил японцев стать большими европейцами чем сами европейцы? Результат-то вышел на зависть! Быстрый подьем экономики. Невероятный военный триумф Цусимы, захват Кореи и Манчжурии. В эйфории побед - непомерные тихоокеанские амбиции, безумный вызов, брошенный самим Соединенным штатам. Капитуляция после ряда жестоких битв, и снова взлет в экономическом угаре шестидесятых
Выходит, только поражения толкают диктатуры и монархии к модернизации, победы - никогда! Да сырцовский дефолт еще на пользу СССР пойдет!**
Ну в самом деле, должен же быть хоть какой-то просвет в этом большевистском кошмаре? К примеру, селюки из Политбюро неожиданно сообразят, в какую Мумбу-Юмбу продать зерно и яица. Сырцов, как экономист, догадается через подставных лиц скупить советские госдолги за треть цены.*** Рыков прикроет подальше от греха гнездо недобитых троцкистов - ненасытный Коминтерн. Скаредные цэкашники обрежут в ноль финансирование братских компартий. Новый главарь ГПУ прекратит террор специалистов, чиновников и управленцев старой царской школы, закроет к чертовой матери концлагеря. Даст продых крестьянам и кулакам, они как-нибудь и без тракторов накормят горожан. Последние - не потащат в Торгсины обручалки и золотые коронки**** в обмен на самую дешевую муку для своих детей. Разве все перечисленное такая уж нереальная фантастика?
Восторг ли от удачного самооправдания, а может и шорох отворяемой двери, выдернули меня из полудремы. Раздутый сквозняком светляк приугасшей было лучины пыхнул, как электрический разряд. Сделавший шаг в купе малый испуганно отпрянул назад, в темноту коридора. Я успел различить лишь болтающиеся наподобие ленточек у бескозырки тесемки вокруг шапки-финки.
Вопль разорвал стершийся в неслышность перестук колес:
– Вот ты где, сволочь!
Хлестнувший следом выстрел не оставил сомнений - орденоносец навелся на цель.
– Стоять!
Спалившийся на горячем воришка метнулся в сторону, но тут же передумал, влетел обратно в купе. Вскочил на столик у окна, сметая лучину; не щадя руки, в полный размах, врезал по стеклу кулаком, да так что посыпались осколки. Раз, второй, третий - двойные зимние рамы упрямо не давали места для спасительного прыжка.
"Кастет", - догадался я.
– Лешк-а-а!
– взвизнула Саша.
– Кто тут?!
Ладонь стиснула лежащий в кармане браунинг, но что-то дельное я предпринять не успел. Проем двери заслонил силуэт разъяренного орденоносца. Брать живьем, похоже, он никого не собирался.
Бах! Подсвеченный вспышкой выстрела злодей белкой метнулся вверх, к замершей в ступоре супруге краскома.
Бах!
– Не стреляй!
– в одном отчаянном вопле воедино слился мужской и женский голос.
Бах! Жена краскома с жалобным стоном распласталась по полке. Воришка в отчаянии рванулся в окно, головой прямо в недобитые осколки.
Бах! Не успел. Подбитый влет мешок тела валится... в мою сторону! Пытаюсь увернуться, но отчаянно не успеваю.
Бах! Хлесткий удар пули в грудь вбивает меня в стенку. Боли нет, только удивление: "за что?" Спихиваю жалобно скулящего воришку прочь, на пол, дрожащей рукой тянусь проверить рану... на ладони густо перемазанные
– Пи..дец неизлечим.
Не боль но отчаяние туманит глаза - черные корабли заглядывают в гости не только к генсекам и императорам. Бесценный источник знаний, единственная ниточка к прошлому, архив фотографий, все, абсолютно все в один миг уничтожено безмозглым дуболомом. Пользы для и прогресса ради... прочь бредовые мысли! Как я не догадался вовремя остановить дебила с наганом? Зачем мы вообще куда-то поехали? И вообще, почему мы не рванули через западную границу прошлой осенью? Пусть на носу предательский снег, пусть раскисшие от грязи тропинки и промозглый дождь... все равно это меньший риск, чем жить под носом у чекистов! Наивно надеялись, вдруг к власти в СССР придут вменяемые лидеры? Вот, можно сказать дождались - нам попросту не с чем к ним идти! Хотя идти-то теперь наверняка придется... не к вождям, но через границу, к архиву, оставленному год назад в сейфе швейцарского банка. Только бы дотянуть до лета...
Из самобичевательного транса меня вытащили рыдания Саши:
– Лешенька! Родненький!
– Гражданка, аккуратнее! У его ж ребра изломаны, не дай Боже, чего пропорет у ся внутре!
– Штаны-то у раны держи крепче, пока не перевязали!
– Господи, помилуй нас, грешных...
Оказывается, к нашему купе успела сбежаться куча народа; в достатке принесли и свечей.
Бодро шепчу:
– Сашуль, ты-то хоть сама в порядке?
– Да, да, - через щеки любимой тянутся дорожки слез.
– Скажи, что у тебя болит?
– Душа, - пытаюсь пошутить я.
– Дурак!
– робкая улыбка преображает лицо жены.
– Напугал меня! Замер, как неживой!
– Задумался о судьбе нового мира, - честно ответил я.
– Ты паря не иначе в рубашке родился, - прокомментировал наше воркование незнакомый усач в шинели, накинутой прямо на белье.
– Пуля-то прямиком в сердце шла. Ежели бы не зеркальце твое в блокнотике, быть беде.
– Уж лучше сдохнуть...
– начал я, и тут же спохватываюсь. Поздно.
– Хи-и-и, - нервно прыснула рядом какая-то дамочка.
– И правда дурачок!
– Нет!
– вспыхивает в ответ Саша.
– Он у меня самый лучший!
Теперь ржет конями чуть не половина вагона. Глупо злиться на нормальную реакцию нормальных людей. Спустя несколько секунд я, переборов боль, смеюсь сам, как бы не громче собравшихся в купе попутчиков.
Увы, недолго.
– Моя Тонечка умерла, - оборвал веселье бесцветный голос орденоносца.
– Я ее убил.
Оказывается, наш стрелок-идиот все еще тут! Я повернул голову в его сторону, поймал взгляд.
– Извини, - кивнул орденоносец мне.
– Так вышло.
Быстро поднял все еще зажатый в руке револьвер, приставил дуло к виску.
Бах!
– Седьмой, - зачем-то посчитал я.
\\\*Революция Мейдзи - комплекс политических, военных и социально-экономических реформ в Японии 1868-1889 годов.\\\
\\\**В 1933 году реальной истории, решая дилемму "сохранение международной репутации за счет торможения экономики или быстрое восстановление экономики ценой дефолта", руководитель Германии предпочел дефолт.\\\